Если у меня тебя заберут

Поворачиваюсь к дальнему вагону. Бл*ть, и прошибает. Волосы ее увидел. Просто прядь на ветру. А в венах уже кровь вскипела. Сорвался к ней, расталкивая к чертям народ. Едва кепка не слетела. Да и хер с ней. На все плевать, только бы скорее добраться до нее, только бы в руках ее ощутить. Стоит у подножки, озирается испуганно по сторонам. А я останавливаюсь. Залипаю на ней взглядом, пока она не видит меня. Словно специально растягиваю время, растягиваю этот момент предвкушения. Худенькая такая, плечики острые, ручки-веревочки. Губы еще пухлее кажутся на узком лице. Глаза черные, огромные, полные тревоги. А потом она меня замечает. Сначала скользит взглядом, проходит мимо… останавливается и возвращается ко мне. По щекам слезы, но не двигается. Взгляд такой говорящий. Вижу, как плохо ей без меня. Истосковалась моя маленькая. Сколько боли пришлось пережить в одиночку. Да и я тут подыхал без нее. Каждый гребаный день, каждую секунду только о ней мысли.

Время замирает. Больше не могу ждать. Сдохну, если не почувствую ее сейчас же. Срываюсь, и она навстречу. Запрыгивает мне на руки, ногами обвивая торс. А я губы ее ищу. Целую ее, сладкую мою девочку. Вкусная. П*здец, насколько она вкусная. Едва не падаю от того, как кружится голова. Прижимаю ее к себе – легкая, как пушинка. А она в слезы. Носом мне в шею утыкается и навзрыд.

– Ну все, Ляль. Не плачь. Вместе мы, слышишь? Вместе…

Шепчу, а у самого голос дрожит и ком в горле.

Глава 15

Она на моих руках. Абсолютно голая, открытая. Я не могу перестать трогать ее, ласкать. Я не могу перестать дышать ей. Алена запрокидывает голову назад, подставляя моим ласкам грудь. Я касаюсь ее нежно, не хочу делать больно. В первый раз вышло слишком напористо и стремительно, а теперь я растягиваю процесс.

– Ну, давай, Вань. Не томи, – не выдерживает первой. Подается бедрами, насаживаясь. Ненасытная моя, горячая. Бл*ть, знала бы, сколько силы воли нужно, чтобы не растерзать ее. Полтора года чистого голода, я не помнил, когда такое было. Порой, казалось, башню снесет напрочь. А сейчас мы брали по полной, заполняя каждую минуту друг другом.

– Еще… давай, вот так, – прикусывает губы. Твою мать! Укладываю ее спиной на простыни, двигаюсь в ней так, чтобы чувствовала, чтобы знала, как сильно истосковался. Она стонет. Ее волосы разбросаны по подушке, пальчиками в плечи мне вцепляется, словно защиты ищет. Маленькая моя, душа рвется от мыслей, что она там одна. Без меня. И злюсь, и выхода нет. Только ждать. Еще чертовых четыре месяца.

– Вань… – шепчет на ухо. Прижимаю ее к себе. Мы уставшие. Немного насытившись, укладываемся обратно в кровать. До конца увольнительного считанные часы. Оба знаем об этом, но упорно делаем вид, будто не помним.

– Вань, пойдем торт поедим. У тебя день рождения, а мы даже чай не попили. Из кровати не вылезаем, – она смеется, проводит пальчиками по очертаниям лица. По скулам, подбородку.

– К черту торт, самое сладкое рядом со мной, – улыбаюсь, поднимаясь на локтях, смотрю на нее.

На губах улыбка, а глаза грустные. И это как удар под дых. Сколько бы не спрашивал, отнекивается. Все хорошо и точка.

– Вообще-то я с любовью покупала. А ты вот так, – Алена хмурится, недовольно дуя губы. А я смеюсь. Поглаживая ее бедро, сжимаю слегка.

– Идем. Пить чай.

– Подожди, – Ляля подскакивает с постели.

Удивленный, остаюсь в постели, смотрю на ее бедра округлые, на волосы ее распущенные, которые до пояса уже достают. Руки так и зудят коснуться. Бл*ть, и как отпущу ее? Всего два часа и уходить нужно. Да и к черту бы все, забил бы и с ней укатил. Вот только потом что? Впервые не только о себе думаю. Теперь ответственность перед ней.

– Вот, – она подсаживается, протягивает мне небольшой сверток.

– Что это?

Смущена. Ее щеки начинают пылать.

– А ты открой и посмотри.

Раскрываю осторожно, не желая рвать бумагу. В ладонь падает серый массивный крестик на серебряной цепочке.

– С днем рождения, любимый, – она улыбается, с волнением смотря на меня.

– Подарок?

Я удивлен. Понимаю, что, скорее всего, последние деньги отдала за него, начинаю злиться.

– Ляль, зачем тратилась?

– Да перестань. Это ведь не золото, – она смущенно улыбается. – Серебро не так дорого. Зато будет с тобой все время, – Алена присаживается ко мне на колени, обнимает за шею, всматриваясь в глаза.

– Пусть бережет тебя, Чиж, когда меня нет рядом, – шепчет у самых губ.

От сказанного воздуха не хватает. В грудной клетке спирает все. Касаюсь ее губ, понимая, что никакие слова не смогут выразить мои чувства к ней.

– Ты – мой главный оберег, Ляль. Скоро мы вместе будем, и все наладится, слышишь?

В ее глазах слезы. Она улыбается, прячет лицо у меня на груди, чтобы не видел.

– Эй, перестань, – прижимаю к себе, укачиваю ее, словно ребенка. – Ну, в самом деле, осталось всего ничего. Полтора года разлуки. Самое страшное позади.

Она кивает, слышу, как шмыгает. Несколько минут мы сидим в тишине. Я укачиваю ее, сжимая в ладони крест. Никогда не был религиозным, но ее подарок не сниму с себя.