Если верить Хэрриоту…

Самая грязная работа досталась мальчишкам, а ведь известно, что парней хлебом не корми — только дай увильнуть от подобного дела. Но тут им отвертеться не удалось, и пришлось работать. Уборщики подошли к делу творчески — не долго думая, они протянули шланг, открыли воду на полную мощность и принялись сильной струей смывать мусор, а заодно и удалять его с крыльца. В несколько минут там начался потоп — через открытую дверь на улицу бежали мутные потоки, и столько же, если не больше, воды протекало сквозь щели в подполье. Туда, где лежали щенки Моники.

О них вспомнили далеко не сразу, но вдруг откуда-то снизу послышался шорох, и наружу вылезла молодая мамаша — мокрая с головы до лап, взлохмаченная, с ошметками грязи по бокам. С нее текло так, словно ее окунули в бочку с водой. Не отряхиваясь, она тут же сунула нос обратно, но отпрянула — под крыльцом было полно воды, и она не успевала впитываться в землю. Решившись, Моника все-таки нырнула под крыльцо.

Уборщики, очевидно, решили переплюнуть самого Геракла с его знаменитыми авгиевыми конюшнями. Вода хлестала уже изо всех щелей, но они опомнились, когда откуда-то снизу послышались странные звуки.

Это был не вой, скулеж или то, что иногда называют «собачьим плачем», а именно пронзительный крик, полный тоски и отчаяния. Мойщики выскочили на крыльцо как ошпаренные:

— Что это? Кто это? Откуда?

Откуда — стало ясно сразу же, потому что, словно услышав их голоса, из норы выбралась мокрая Моника. Испуганно переступая с лапы на лапу, она с тоской смотрела на отверстие под основанием крыльца и не переставая плакала и звала щенят.

— Чего это она? — спрашивали у меня ребята.

— Щенков ее заливает, вот чего! — огрызнулась я, протискиваясь между окружившими крыльцо кустами к норе. — Устроили тут всемирный потоп и еще удивляются!

Дрожащая Моника отступила в сторону. Я опустилась на колени, не обращая внимания на то, что влажная после недавнего дождя земля еще не просохла. Едва не растянувшись на боку, я попыталась заглянуть в нору.

— Прекратите шуметь! — прикрикнула я на ребят. — Я щенков не слышу!

Ход в нору был узкий — только собаке и пролезть, но я сумела дотянуться и коснулась пальцами чьей-то крошечной лапки. Однако щенок лежал слишком далеко, и я не сумела его вытащить. Я вовремя вспомнила, что в живом уголке есть веник — в меру жесткий, он как нельзя кстати подходил для моих целей.

— Палка нужна или что-то похожее, — объяснила я ребятам. — Побудьте здесь, я сейчас приду.

Моника проводила меня страдальческим взглядом. Я протянула руку и коснулась ее головы — она впервые не отпрянула и только вздрогнула всем телом.

— Погоди, — сказала я. — Достанем твоих малышей!

Пока я ходила за веником, ребята справились сами. Когда я вернулась, они уже вытаскивали последнего щенка. Один мальчишка, вывозившийся в грязи так, что его нужно было мыть с ног до головы, стоял на коленях возле крыльца, счищая землю со скулившего щенка. Остальных щенков ребята держали на руках. Моника, дрожа от страха перед людьми, все же держалась поблизости, но подходить к детям не решалась.

Щенят было четверо. Они только покрылись шерсткой и были еще совсем слепыми. Двое пошли в мать — такие же темно-рыжие, с темными лапами, остальные — почти черные, с бурыми подпалинами. Сейчас, вымазанные в грязи, щенки казались совершенно одинаковыми.

— Ну, и куда их теперь? — спросили ребята. — Перенести куда-нибудь?

— Давайте им домик устроим где-нибудь в безопасном месте, — вылезли со своими предложениями девчонки.

— Бесполезно, — возразила я. — Моника их либо оттуда все равно утащит, либо вовсе бросит.

— Тогда куда же? В живой уголок?

Там мне только не хватало четырех грязных слепых карапузов и их трусливой мамаши. Я огляделась.

Идея пришла неожиданно:

— К Белле!

— А она как же? Разве примет?

— Попробуем, — пожала я плечами.

Моника тряслась от ужаса и непрерывно скулила, пока мы несли ее выводок в будку к щенкам Беллы. Та как раз была на месте и встретила нас настороженно, словно предчувствовала, что мы от нее хотим.

— Ну-ну, Беллочка!.. — Я наклонилась к ней, осторожно касаясь ее затылка. — Не волнуйся, это мы пришли. Твоим щенкам ничего не сделаем.

Белла помахивала хвостом и смотрела на нас вопросительно. «Может, сделаете, а может, и нет», — говорил ее взгляд.

Я подтолкнула ребят, державших на руках щенков, вперед, давая Белле возможность обнюхать будущих приемышей. Моника все это время вертелась поблизости, но подойти не смела, словно потоп уничтожил ее право на них.