Если верить Хэрриоту…

Оставался Грек. Он был умнее и понимал, что за попытку побега его по головке не погладят, а потому и остановился подальше, заметно насторожившись. Будь здесь Татьяна, я бы в ус не дула, но она где-то еще тащилась, может быть продолжая разыскивать беглецов, и мне волей-неволей пришлось самой заняться темно-серым дьяволом.

— Ну-ну, Грек, иди к мамочке, — приговаривала я, подкрадываясь по широкой дуге, стараясь прижать его ближе к загородке, где у него будет меньше возможности удрать. Жеребчик, пофыркивая, отходил от меня по той же дуге, не думая слушаться. Однако он уже начинал стихать, и я постепенно приближалась к нему.

Мне осталось сделать шага два или три — и Грек будет в моих руках. Но в этот миг широко раскрылись ворота загона, чтобы Николай вывел Гурмана. Воротина оказалась слишком близко от Грека, и он, решив, что готовится покушение на его свободу, рванулся в сторону.

Я прыгнула за ним — и испортила все дело. Испугавшись резкого движения, Грек сделал несколько скачков и вырвался из загона, оказавшись на свободе в полном смысле этого слова.

В первый миг растерялись все — и беглец в том числе. Куда бежать? Кругом столько возможностей!

Положение, сам того не подозревая, спас Николай, отводивший Гурмана в денник. Лошади стараются держаться вместе в необычной ситуации — сколько раз бывало, что на скачках лошадь, потеряв наездника, продолжала скакать за остальными не потому, что хотела победить, а именно повинуясь стадному чувству! И сейчас инстинкт держаться вместе заговорил в Греке в полный голос, и жеребец рысцой двинулся за братом.

Мы стряхнули оцепенение — все-таки в конюшне изловить строптивого годовика проще.

— Закрывайте двери! — послышались голоса. — Сейчас мы его загоним!

Под крышей наши голоса раздавались гулко, рождая эхо. Следовавший за Гурманом Грек потерял его и, заблудившись, заметался между отделениями, натыкаясь на нас.

— В манеж! Гоните его в манеж!

Тренировочные конюшни вплотную примыкали к крытому манежу напротив входа, через который ворвался Грек. Николай, успевший завести Гурмана в денник, бросился за ним, а мы, собравшись, единым строем двинулись на беглеца.

Грек понял, что попался окончательно. Тонко заржав, он тряхнул гривой и галопом влетел в манеж. Здесь ему бежать было особенно некуда, но он не собирался сдаваться без боя и сопротивлялся до той минуты, пока не подоспела Татьяна. Со злости и от досады, что ей пришлось так долго гоняться за двумя упрямцами, она тигрицей бросилась на незадачливого Грека и чуть не силком уволокла его в денник.

— Они к кобылам кинулись, — только и ответила она, когда ее потом спросили, куда подевались братья-беглецы. — Там табун бродил.

А потом нам здорово влетело от начкона за то, что едва не выпустили жеребенка. Но после этого случая, что самое удивительное, Грек начал понемногу исправляться — за ним больше не приходилось бегать по полчаса, а однажды он даже первым дался в руки.

Его брат Гурман — не в смысле «гурман — тот, кто любит вкусно поесть и ценит хорошую кухню», а с ударением на первом слоге, чтобы получилась фамилия, как Шифман, Фишер и тому подобное, — обычно не отличался любовью к свободе. Красивый ярко-гнедой жеребчик был любимцем Николая, и не проходило дня, чтобы он не рассказывал какой-нибудь байки про Гурмана. Думается мне, большинство из них он придумывал сам — невозможно, чтобы у одного годовичка была столь богатая приключениями жизнь. Но один случай произошел на самом деле — свидетелем была сама Лена.

Николай вообще оказался мастером рассказывать байки, причем главными героями всех его невероятных историй были либо Гурман, либо некий Жертва. Сюжеты же отличались однообразием — во всех историях повествовалось о том, что выкинул тот или иной его подопечный, когда он, Николай, либо загонял его обратно в денник, либо чистил или задавал корм.

В тот день я, входя в конюшню, заметила необычайное оживление среди конюхов. Собравшись в одном месте, они что-то горячо обсуждали, не в пример начкону, который был мрачен как туча. Николай сидел на брикетах прессованного сена и вовсю разглагольствовал, давясь от смеха.

Я подошла ближе.

— Привет! — Татьяна заметила меня и посторонилась, пропуская в кружок. — Слышала новость?

— А что случилось?

— Гурман отличился.

Николай, увидев нового слушателя, с готовностью начал рассказ снова. Живо представляя себе эпизод, он похохатывал и никак не мог справиться с весельем:

— Слышь… Тут наших (нашими мы именовали годовиков) выгоняли на дальние левады, за ипподром. А там забор — во! — Николай даже привстал, показывая высоту примерно метра полтора от земли. — Плетень… Ну, наши гуляют, а там как раз кобылы проходили… И, наверное, какая-то из них в охоте. — Он сделал паузу, потирая руки и надеясь на богатое воображение слушателей. — Наши-то возбудились — и к ним! А там забор!.. Ну, Гурман и сиганул через него. Да не рассчитал и застрял… — Николай даже привстал, наглядно демонстрируя, как именно застрял его подопечный. — Повис на заборе — передние ноги там, на земле, стоят, а задние тут болтаются… Одним местом зацепился!