Если вы не бессмертны

Эрнист оглянулся вокруг, но не увидел ничего, кроме зарослей сирени, источавших свежий аромат в ласкающую прохладу Леса Прозрений.

Озаренный внезапной догадкой, Эрнист прильнул ухом к стволу одного из сиреневых деревьев.

— Эрнист! Эрнист! — пела каждая клеточка вечно цветущего растения.

Лучи! Сверкающие лучи! Эрнист жаждал снова испытать ту всепоглощающую эйфорию, какую дарил пульсирующий свет.

Но впереди, Эрнист знал, гораздо большее блаженство.

— Эрнист, Эрнист, — теплым ветром голоса касались, обволакивали Эрниста.

Сиреневый лес оставался тем же, но что-то неуловимо вокруг изменилось.

Эрнист не сразу понял, что именно стало другим.

Теперь сиреневый лес наполнился смехом, таким счастливым и беззаботным, какой никогда не оживлял Долину Скал.

Эрнист невольно начал смеяться, таким заразительным был этот смех, как и голоса, принадлежавшие каким-то невидимым существам.

Эрнист прильнул ухом к стволу вечно-цветущего сиреневого растения, но деревья молчали.

— Эрнист! Эрнист! Эрнист!

Голоса показались Эрнисту знакомыми. Вернее, это был один и тот же голос, который почему-то звучал со всех сторон, сливаясь в стройное многоголосие.

Эрнист! Эрнист! Эрнист! Эрнист! Эрнист! Эрнист! Эрнист!

— Эрнист! — повторил Эрнист, и узнал во всех наполняющих сиреневый лес голосах свой собственный голос.

Сиреневых звездочек больше не было на деревьях.

Сиреневый лес больше не был пуст. Как будто у Многоликого Януса стало в тысячи крат больше ликов, и все это были лики Эрниста. Бесчисленное множество отражений. Их было так много, что Эрнист не мог выхватить из толпы чье-то одно лицо. И все они плыли вокруг Эрниста, уводя вглубь сиреневого леса, и одним, самым прекрасным во вселенной голосом, звали:

— Эрнист! Эрнист!

Мысли путались, уступая место многоликому хаосу.

Эти лики много прекраснее ликов Многоликого Януса.

Многоликий Янус! Эта мысль вырвала Эрниста из Хаоса.

«Я должен как можно скорее стать тенью и прекратить страдания Многоликого Януса», — Эрнист пытался ускорить шаг, но все его движения словно были подчинены какой-то невидимой силе.

— О, Великий Эрнист! — теперь вокруг было несметное множество разных ликов, их неистовый хор наполнял лес прозрений этим восторженным «О, Великий Эрнист».

«Почему они называют меня великим?» — в отчаянии думал Эрнист, все глубже погружаясь в этот восторженный гул.

И один из бесчисленных ликов, наводнивших сиреневый лес, словно прочитал мысли Эрниста.

Он вышел вперед, в черных одеждах, с приветливой улыбкой на устах.