Если вы не бессмертны

— А когда у меня родился мальчик… — молодая женщина замолчала, грустно посмотрела в сторону играющих малышей. — Это он сказал, чтобы мы назвали сына Эрнистом. У нашего сына никогда не было настоящего имени. Но… — голос женщины внезапно наполнился радостью. — Завтра наш сын получит Крещение.

Комната наполнилась одобрительным и радостным гулом.

Взрослые принялись наперебой поздравлять маму.

— Ты, Аня, — обратилась она к темноволосой девушке с тонким изящным профилем — будешь нашей крестной. А тебя, Лот, я приглашаю в крестные.

— По этому поводу, я думаю, надо выпить, а то я что-то совсем разволновался.

Одинокий Лот, и правда, выглядел взволнованным.

Безалкогольное шампанское празднично зашипело по бокалам.

— Вот видите, — глаза Костомарова блестели болезненно и радостно одновременно. — Пророчество все-таки сбылось. Эрнист принес избавление Долине Скал.

— Давайте продолжим прямо по кругу, — предложила блондинка. — По часовой стрелке.

Никто не возражал против такой очередности.

Одинокий Лот оказался в ней замыкающим.

— Я муж этой прекрасной женщины, — подхватил эстафету рыжеволосый мужчина очень высокого роста. — И я никогда не мечтал стать актером.

Кто-то засмеялся, оценив его шутку.

— Но я один из тех неудачников, которые… — мужчина виновато улыбнулся. — Вы меня поняли.

Несколько человек закивали.

— Я поэт… вернее, считал себя таковым. По профессии я врач. Больше десяти лет я работаю на «скорой». Однажды… дело было ночью… Мы приехали на вызов… странный такой вызов… Острое отравление.

Услышав звук подъехавшей «газели», женщина ждет у двери. Лицо — заплакано. В глазах замер страх, самый необъяснимый из всех возможных — страх смерти.

Корчащийся над тазом мужчина пытается сохранить подобие уверенности в себе. «Как странно… Зачем ему это?» — некстати мелькает мысль у врача.

Мертвенно белое лицо больного искажают судороги.

Одного взгляда на больного достаточно, чтобы понять, что требуется немедленное промывание желудка. Только после этого можно вести его в больницу.

— Чем он отравился? — щуплый на вид мужчина оказался неожиданно тяжелым, так что довольно непросто вести его до машины «скорой» вдвоем с молоденькой медсестрой, но девушка в белом халате мужественно сжимает зубы, прогибаясь под своей ношей.

— Мышьяк… — шепчет женщина дрожащими губами. — Я не знаю… Может, выпил больше, чем обычно, керосина…

Он пришел ко мне дней через десять.

— Доктор, наверное, вы считаете меня сумасшедшим…

Я не сразу его узнал.

— … или думаете, что я какой-нибудь сумасшедший самоубийца… — продолжал он домысливать за меня.

Признаться, мне не было уже до него никакого дела.

Но вот он, по всей видимости, хотел донести до меня какую-то мысль.

— Вы думаете, что спасли одного человека, а спасли человечество.

По всей видимости, это и была та самая мысль.

Я кивнул. У меня не было никакого желания продолжать разговор с этим странным человеком.

— Меня подвел мышьяк, — продолжал он, как будто оправдываясь. — Но со временем я смогу глотать мышьяк горстями, также, как сейчас могу литрами пить керосин.

Мне не терпелось избавиться от этого странного больного. В конце-концов, такими, как он, должна заниматься психбригада. Так я тогда подумал.

— Вижу, вы не верите мне, — грустно усмехнулся странный посетитель. — Тогда смотрите…

В лице его появилась решимость — легкость и несгибаемость одновременно. То, что произошло дольше… Это произошло так быстро, что я не успел ему помешать, даже не сразу понял, что произошло.

Ловко, как фокусник, он извлек откуда-то из кармана какую-то бутылку и мигом опустошил ее.

— Это керосин, — сказал он спокойно, так, как будто говорил о погоде. — Если не верите, можете попробовать. Здесь еще осталось немного.

Он говорил с какими-то странными интонациями, насмешливыми и в то же время абсолютно серьезными. Он протянул мне бутылку, из которой пил. Из бутылки разило керосином. На дне оставалось совсем немного жидкости. Это действительно, был керосин.

Я вскочил на ноги, еще не подумав, куда собираюсь бежать и что делать. Ясно было одно, нужно снова спасать этого сумасшедшего.

— Не бойтесь, доктор… простите, как ваше имя-отчество. Вот увидите, со мной ничего не случится, — успокаивал меня этот сумасшедший, как будто это я, а не он должен был бояться.

Так, в сущности, и было.

В его голосе звучала та странная незыблемая уверенность, которая заставила меня сесть на место. Эта уверенность в конце-концов и поработила меня.

Через несколько минут мне нужно было ехать на вызов, а когда я вернулся, странный гость все еще ждал меня на станции скорой помощи.

— Вот видите, Николай Сергеевич, я еще жив, — голос его звучал весело, даже издевательски, и я почувствовал раздражение, но еще не осознал, что уже тогда этот человек порабощал меня.