Если завтра не наступит

– По последним данным, обнародованным после переворота, – ровно двадцать две тысячи человек. Теперь понимаешь, насколько все это серьезно? – Тамара помолчала, собираясь с мыслями. Когда она заговорила снова, ее ноздри раздувались от негодования: – Тутахашвили попросту подгребает под себя остатки прежней охранки, а американцы помогают оснастить ее по последнему слову техники. У нас в Тбилиси ЦРУ существует на почти легальном положении, если хочешь знать.

– Это для меня не новость, – помрачнел Бондарь. – Но все же не следует сгущать краски. Насколько я понял, речь идет всего-навсего о законопроекте. – Он щелкнул пальцем по светящемуся экрану. – Смелые мечты полковника Тутахашвили далеки от воплощения в жизнь.

– Я сгущаю краски, по-твоему?.. Скажи, – Тамара кивнула на ночь за окном, – какой цвет ты там видишь?

– Черный, – машинально ответил Бондарь, переведя взгляд с окна на волосы журналистки, которые были темнее воронового крыла, несмотря на синеватые переливы в электрическом свете.

– Черный, – повторила она. – Это краска, которую сгустить невозможно, при всем желании. Ею пишется современная история Грузии. Когда польются потоки крови, переписывать что-либо будет поздно.

– А если без высокопарных заявлений?

Глаза Тамары гневно сверкнули:

– Изволь, попытаюсь достучаться не до твоего сердца, а до твоего разума. Несколько месяцев назад проект закона о жандармерии поступил на рассмотрение Совета национальной безопасности Грузии, но оттуда никакие официальные оценки не прозвучали – молчок. – Тамара пристукнула кулаком по столу. – Зато ведомство Тутахашвили помаленьку приступило к работе. Когда власти подавляли выступление сторонников священнослужителя Басила Мкалавишвили, демонстрацию разгоняли парни в новехонькой черной форме. На их щитах было начертано латинскими буквами: «Жандармерия»… Жандармерия, Женя! И это только начало.

– Если это начало, – пробормотал Бондарь, – то каким же будет конец?

– Чтобы ответить на этот вопрос, – сказала Тамара, – достаточно ознакомиться с историей любой банановой республики, управляемой марионетками США. Застенки, массовые репрессии, уничтожение инакомыслящих. Вот почему мы с отцом решили покинуть страну.

– Обычная история, – прокомментировал Бондарь. – Сначала народ выбирает себе идола, а потом начинает стонать под его игом.

– Чтобы ты знал, в революции роз приняли участие далеко не все грузины, – возразила Тамара. – В последних выборах приняло участие приблизительно пятьдесят процентов населения, а цээрушные обозреватели эту цифру раздули чуть ли не вдвое. Без опеки американцев теперешний президент и должности мэра Тбилиси не получил бы. У него же клеймо националиста на лбу! Нам внушают: ах, ах, какой светоч демократии у власти, как он детишек целует, как с простыми людьми за руку здоровается… Разве в этом дело? – Тамара посмотрела в глаза Бондарю. – Некто Шикльгрубер тоже был когда-то весь из себя белый и пушистый, да еще вегетарианец в придачу. Все орали «хайль демократия, хайль победа над коммунизмом», пока по Европе не повалил дым крематориев.

29

Бондарь, намеревавшийся посоветовать Тамаре не сгущать краски, прикусил язык. Это уже было. Как и вечно повторяющаяся история с очередным диктатором, въезжающим в триумфальную арку под овации счастливого народа.

– И в воздух чепчики бросали, – пробормотал он, чтобы нарушить затянувшуюся паузу.

– А надо бы тухлые яйца, – обронила Тамара. – Слушай, а как отразится на имидже грузинских властей эта история? – Она показала на конверт. – Запад покрывает чеченских боевиков, ничего не попишешь, но как там отнесутся к тому, что в Грузии гуляют на свободе отъявленные садисты? Взять хотя бы эту кошмарную историю с журналисткой… Италия не станет молчать, если то, о чем я прочитала, правда.

– Правда, – сказал Бондарь.

– Значит, нужно действовать.

– Я действую.

– Не слишком энергично. – Тамара сверилась с часами. – Скоро половина одиннадцатого, а мы все болтаем.

– Я как раз хотел обратиться к тебе с одной просьбой, – признался Бондарь, укладывая документы в конверт, чтобы спрятать его во внутренний карман куртки.

– Обращайся. Ради того, чтобы вывести на чистую воду наших черных полковников, я готова на все.

«Тогда поцелуй меня», – мысленно попросил Бондарь.

– Ну? – поторопила его Тамара.

– Ты боишься привидений? – спросил он.

– Боюсь, но не сильнее, чем монстров на тронах.

– Ты сказала, что можешь показать, где могила Гванидзе…

– Та-ак, – протянула Тамара, вставая. – Толкаешь меня на уголовное преступление? Хочешь проверить, кто похоронен в закрытом гробу? А знаешь, что бывает за надругательство над могилами?

– Смотря над чьими могилами, – произнес Бондарь, выпрямляясь напротив журналистки.

Она была на несколько сантиметров ниже, но держалась так, что разница в росте почти не ощущалась.

– Только проводишь меня, и все, – сказал Бондарь.

– Нет! – Тамара спрятала руки за спину и качнулась с каблука на носок.

– Ладно, забудь. Без тебя справлюсь.

– Нет!

– Уж не запретишь ли ты мне? – прищурил один глаз Бондарь.