Если жизнь мне крылья перебьет...

Роману Викторовичу так и не удалось уснуть в поезде. Необъяснимое волнение охватывало его тем больше, чем ближе приближался он к городу своей юности. Под монотонный стук колес память возвращала ему давно забытые картины. Роман вспомнил, как когда-то точно так же ехал в поезде с родителями на новое место жительства. Юноша очень переживал, как встретят его новые одноклассники, сможет ли он завести в незнакомом городе настоящих друзей. «Интересно, остался ли еще кто-нибудь здесь из бывших знакомых?» Роман грустно усмехнулся. После смерти родителей он уехал из родного города и, дабы не ковырять душевные раны, прекратил всякую связь с бывшими друзьями и одноклассниками. Поступив в институт, Рома хотел как можно быстрее начать совершенно новую жизнь, наивно полагая, что она отвлечет его от невосполнимой утраты самых близких людей. Поезд приближался к заветной станции. За окном стремительно проносились утопающие в молодой весенней зелени знакомые улицы. В купе Садовского постучалась миловидная проводница.

– Ваша станция. – Девушка томно улыбнулась, картинно выставив стройные ноги.

– Спасибо. – Роман Викторович ответил прелестнице вежливой улыбкой и, взяв два объемистых чемодана, уверенно зашагал к выходу. Ступив на перрон, он тут же заметил двоюродного брата Сергея, спешно идущего к нему навстречу. Последний раз Рома видел его лет шесть назад, брат приезжал в Москву на пару дней и останавливался у них на квартире. Тогда Сережа был еще тощим долговязым юнцом, сейчас же к Садовскому спешил солидный мужчина с внушительным животиком. Прежними остались только живые ярко-голубые глаза брата. Крепко обнявшись и обменявшись парой-тройкой банальных шуток, мужчины поторопились к машине.

«Вроде бы все!» Мария еще раз придирчиво оглядела огромную квартиру и тяжело опустилась на светло-бежевое кожаное кресло. Сегодня она с большим трудом сделала очередную уборку, ей приходилось прерываться каждые полчаса и отдыхать. Боль в сердце не отпускала ее ни на минуту, временами усиливаясь от резких движений. Она не курила второй месяц и старалась ограничивать себя в употреблении кофе, но в левой груди постоянно ощущался дискомфорт. В особенности боль давала о себе знать по ночам или после даже небольших физических нагрузок.

«Завтра постараюсь управиться пораньше и обязательно схожу к врачу», – думала Мария, тяжело поднимаясь по ступенькам. Открыв дверь, она вдруг почувствовала резкое головокружение и медленно стала опускаться на пол.

– Мария Антоновна, что с вами? – Одноклассница Яна, увидев падающую женщину, быстро сбежала вниз.

– Ксюша, вызови «скорую», – успела произнести Мария и разом обмякла.

– Ну наконец-то! – На Машу смотрел незнакомый мужчина в белом халате, чем-то напоминавший Колобка, – небольшого роста, с довольным, поразительно круглым лицом.

– Где я? – еле слышно прошептала она.

– В реанимации, вторые сутки вас, милочка, откачиваем!

– Вторые сутки? – Мария вспомнила про Яна и почувствовала очередной подступающий приступ боли. – Доктор, когда я смогу выйти? У меня дома сын один.

– Ну, за вашим сыном присмотрят родные, а вам, дорогуша, у нас придется поваляться.

– Что со мной? – Мария заметила, или ей только показалось, как доктор на секунду опустил глаза.

– Диагноз до конца еще не ясен, могу сказать одно – вам нужен абсолютный покой и никаких волнений, – уклончиво ответил врач и поспешил к выходу.

– Но сколько мне здесь еще лежать?

– Время покажет. – Доктор у двери приостановился. – Но помните: абсолютный покой!

Неслышно закрыв за собой дверь, он направился в ординаторскую.

– Ну, что там с той молодой женщиной? – спросила его одна из коллег, оторвавшись от записи.

– Боюсь, что ничего утешительного: очень плохие анализы, да и УЗИ показывает какое-то затемнение, необходимо провести дальнейшее обследование в Москве.

– Да, наша аппаратура оставляет желать лучшего. Жаль, с виду такая молодая и симпатичная... – добродушно отозвалась коллега.

– Да, болезнь не выбирает, надо бы оповестить ее близких. – Вздохнув, доктор принялся изучать стопку медицинских карт.