Если жизнь мне крылья перебьет...

Мария лежала в палате, безучастно глядя в пожелтевший потолок. За последнее время она сильно изменилась: и без того не склонная к полноте, сейчас Мария просто светилась и весила, наверное, около сорока килограммов. Больничные серовато-белые простыни еще больше подчеркивали ее бледность, под глазами виднелись огромные синяки, щеки впали. С утра ей сделали обезболивающую инъекцию, но боль все равно тупо напоминала о себе. Мария знала, что пройдет еще часа два и ей опять будет трудно дышать, в области сердца боль станет невыносимой. Удивительно, но даже к боли человек со временем привыкает – то, что, казалось, в следующий раз вытерпеть невозможно, выдерживаешь снова и снова... Только... нужно ли постоянно так мучиться? Мария закрыла глаза. В последнее время она перестала задавать вопрос, почему именно с ней все произошло, точно так же, как и перестала молиться Богу, прося у него помощи. Она почти физически ощущала у себя внутри вместо души большую черную дыру. У нее не осталось не единого чувства, ни единого желания, ничто не связывало ее с теперешним миром. Единственной ниточкой был Ян. Когда сын приходил к ней в больницу, Мария как могла старалась приободриться и скрыть свое истинное состояние, но Ян, похоже, все понимал и, глядя на мать большими грустными глазами, по-взрослому успокаивал ее. За последнее время ее сын сильно изменился: из тихого робкого мальчика он превратился во взрослого, не по возрасту задумчивого, самостоятельного парня. Ян полностью научился справляться с домашним хозяйством, при этом умудрялся не запускать учебу и регулярно навещать в больнице мать. «Господи! Что с ним будет?! С кем он останется после меня?!» Мария была уверена, что в случае ее смерти бывший муж со своей новой женой вряд ли возьмут Яна к себе. У Саши есть приемный ребенок и со дня на день родится еще и свой. А его Галя с первой встречи возненавидела Яна, хоть и старалась при Саше не показывать вида. Но Мария сразу почувствовала истинное отношение этой женщины к своему сыну. Бывший же муж не замечал или не хотел ничего замечать, он был полностью поглощен новой семьей и старался по максимуму оградить себя от прошлой жизни. Отдав дань вежливости, он забежал к Марии в больницу лишь раз, суетливо положив на тумбочку три сморщенных апельсина. Мария тогда пыталась завести разговор об их сыне, но Саша в резкой форме прервал ее и, сославшись на сильную занятость, поспешил ретироваться. Еще один раз к ней заглянула бывшая свекровь, сообщить Марии о своем отъезде к дочке в Киев и выразить сожаление о том, что она не сможет присмотреть за внуком. Прощаясь с невесткой, пожилая женщина пожелала ей скорейшего выздоровления, при этом не преминув напомнить, что каждому из нас в этой жизни воздается по заслугам. Мария тогда нисколько не обиделась, а просто без эмоций согласилась с ней, так, как будто бы речь шла совершенно о чем-то постороннем, вроде обсуждения всем набившего оскомину долгоиграющего сериала.

Мария заставляла себя уснуть, зная, что очень скоро боль снова возвратится к ней с новой силой. «Обязательно нужно пристроить Яна, и тогда все...» Мысли ее стали путаться, сжав в зубах ткань простыни, она тихонько принялась стонать.

Накинув на плечи белый халат, Роман Викторович шел по больничному коридору. Как все-таки отличалась районная больница от столичного центра сосудистой хирургии. Казалось, время навсегда застыло в этих унылых потрескавшихся стенах. На потолках виднелись многочисленные рыжевато-желтые подтеки, а множество живых цветов, безвкусно расставленных на полу и подоконниках, придавало помещению еще более унылый и скорбный вид. От пожелтевшей таблички с надписью «Ординаторская» веяло каким-то забытым, чисто советским формализмом. Садовский толкнул старенькую дверь.

– Добрый день, я могу поговорить с Петром Семеновичем?

– Чем могу служить? – Невысокий доктор с круглым лицом положил на стол стопку медицинских карточек.

– Садовский Роман Викторович. – Московский светила протянул руку местному врачу.

– Не может быть, уж не тот ли знаменитый Садовский? – Петр Семенович заметно оживился.

– Да, вот пришел навестить свою тетю, а вы, говорят, ее лечащий врач, – несколько смущенно проговорил Роман.

– Да вы присаживайтесь, прошу. – Доктор суетливо предложил стул. – Простите, как фамилия вашей тетушки?

– Антуфьева Анна Михайловна.

– Да-да, как же, Анна Михайловна, лежит в восьмой палате, очень жизнерадостная женщина. – Петр Семенович несколько заискивающе улыбнулся и стал в очередной раз машинально перебирать карты больных. – Вы не волнуйтесь, у нее слегка пошаливает сердце, ну, в таком возрасте это естественно, сами понимаете...

– А можно мне ее историю болезни? – мягко улыбнувшись, попросил Садовский.

– Конечно-конечно. – Доктор указал глазами на стопку документов. – Может, чай, кофе?

– Если честно, от чая бы не отказался, – искренне отозвался Роман Викторович.

– Отлично, вы читайте историю, а я сейчас вернусь!