Эссе

В поле линеарного Времени человеческая жизнь обречена модусу сравнения (в лингвистическом смысле) во имя "лучшего". Эта идея в своей кульминации — в "лучшем" (оптимальном) предполагает оптимизм и пессимизм как таковые, которые были попросту немыслимы в пору Ананкэ, потому как в те времена все было так, как оно было, а легкомысленное предположение лучшего исключалось изначально непреступаемой межой океана, пролегавшей между Бытием и Небытием, реальностью и возможностью. Человек жил в "позитивной форме", вне или же до какой бы то ни было степени сравнения, он жил в своей реальности независимо от того, что сегодня подразумевается под позитивным либо негативным. <…>

Лишь с изобретением кровообращения начинают разделяться внутренний и внешний миры. В пору, когда человек был безысходно окружен Океаносом, его существование было вмуровано в мир, благодаря чему он просто был вынужден переживать происходящие события изнутри, из мира, из внутренней перспективы, созерцая их в глубине воображаемого: как образ, как Бога. Такова была его запечатленность, сообщавшая миру и всему тому, что в нем пребывало, сиять мифическим светом, ибо психологическая или поэтическая природа мира является не чем иным, как коррелятом человеческого укоренения в реальности. Мифологическое сознание и воображение не есть психологическое достояние человека, которое может быть присвоено или не присвоено. Это — онтологический статус, фундаментальный путь, прокладываемый человеком в космосе, — бытие, охваченное змеем psyche. С другой стороны кровообращение означает перенос границы между жизнью и не жизнью, между сущностным и не сущностным в эмпирический мир — все, что лежит за, открывается холодным "внешним миром", тогда как истинная жизнь принимается внутренним миром. Благодаря кровообращению современный человек превратился в "субъект", для которого вещи мира суть объекты, неизбежно находящиеся вовне, в оппозиции к субъекту. Внутреннеe и внешнее были разделены только в акте присвоения потока Бытия, — экстериоризация или отчуждение суть плоды интериоризации Океаноса.

В согласии с общепринятой риторикой, я упомянул о субъекте, противопоставленном объекту. В действительности же это никакая не оппозиция. Поскольку человек "содержит" в себе кровообращение и более не находится в происходящем, обреченном исчезновению, он волен теперь замкнуть собой всю феноменальность мира. Предметы искусства, например, стали "объектами", будучи помещены в музейные витрины, среди которых мы бродим, наблюдая их с разных сторон, тогда как замысел состоял в другом — они предназначались для алтаря, они были масками или скульптурами Бога, они требовали от человека полного поклонения, настигая его отовсюду. Вещи, изучаемые науками, являются "объектами" постольку, поскольку, став немыми, оказавшись вне закона, они стали предметом простых манипуляций в руках ученых, более того, стали доступны взгляду науки с различных сторон. У любой теории знания, благодаря вопросам, которые она поднимает, и опять-таки ежечасной готовности дать вполне удобный вопрос, есть особое психологическое задание введения современного человека в "новое" и относительного удовлетворения его собственных возможностей охватывать какую бы то ни было вещь. Освобождение от внедренности в Бытие возможно во всей полноте, если человек сам стал Вещью-и-Миро-Окружностью. И только лишь как Мировая Окружность он является подлинным "субъектом". Таким образом субъект не столько противоположен, сколько внеположен тому, что является его объектом, в той же степени, в какой Создатель внеположен к собственному творению, обладая всей мерой вещей и проницанием их сущности.

Психология Эриха Неймана также занимается интериоризацией того, что некогда было Мировым Кругом. Нейман обращает цикл того, что было собственно кольцом Времени, в простую фазу личностной психологической эволюции, фазу, которую все мы, взрослые, давно пережили, невзирая на то, что подчас к ней возвращаемся. И если цикл Времени, под стать змею, кусающему свой хвост, был некогда началом и концом, ныне он есть лишь только точка отсчета, начало линии развития простирающегося к стадии солярного сознания героя: круг редуцирован к точке на прямой линии и, стало быть, включен самой линией. Прежде начало было отнюдь не точкой, с которой что-либо начиналось, начало было тем, что со-держало все то, что было началом непреодолимого окружения и, следовательно, того, что было в нем замкнуто: "всепорождающего" Океаноса.