Эссе вопрошавшего

Лукин Сергей Эссе вопрошавшего

Лукин Сергей

"Эссе вопрошавшего"

Первоначально задумывалось, что это эссе выступит в качестве предисловия (послесловия) к роману, работа над которым шла параллельно. Причём авторство эссе приписывалось главному герою несостоявшегося романа. Впоследствии, роман выродился в повесть "Язык трещин", а эссе решено было выпустить самостоятельным произведением.

Пошив ЧЕХЛОВ

"ЭССЕ ВОПРОШАВШЕГО"

"Я прочёл твою книгу. Большая.

Ты вложил туда всю свою силу.

И цитаты её украшают,

как цветы украшают могилу".

И. Губерман "Гарики на каждый день"

Зачем я пишу это? Причины не вполне очевидны. Попробуем разобраться, опираясь на многообразие высказываний людей, начиная с мыслей почитаемых великих философов, прислушиваясь к суждениям талантливых писателей и восторгаясь простыми, но меткими выражениями остроумцев. Случается, но чрезвычайно редко, что и в одном человеке совмещаются завидные достоинства: гениальность мыслителя, талант писателя и дар острослова. В этом случае индивид оставляет настолько яркий след в истории, что затмевает своим творчеством деятельность всех копошащихся. Hе стоит интерпретировать последнее предложение так, будто словно сказанное относится к моей собственной персоне. Ибо здесь я придерживаюсь мнения "падшего" адвоката Ж.-Б. Кламанса: ". . . я отнюдь не воображал себя самым умным человеком на свете. Подобная уверенность ни к чему не ведёт, хотя бы потому, что ею исполнены полчища дураков". Достаточно вспомнить, как цвейговский безымянный пассажир насмехался над молодым шахматным дарованием: "И потом, весьма легко считать себя великим человеком, если ваш мозг не отягощён ни малейшим подозрением, что на свете жили когда-то Рембрандт, Бетховен, Данте и Hаполеон". Действительно, надо родиться либо ограниченным кретином, либо величайшим гением эпохи, подобным Декарту, чтобы "изучать мир самостоятельно, а потому мало читать произведений других авторов, считая, что не стоит зря тратить время". Применительно ко мне, положение не так безнадёжно и не так замечательно как в указанном антагонистическом случае, потому свои суждения в этом произведении намеренно доказываю и подтверждаю (страхуясь от случаев быть непонятым и осмеянным) цитатами фраз своих более именитых предшественников.

Стоит уведомить читателя, что цели и задачи данного романа не были заранее детерминированы. Попробую аргументировать такое, казалось бы, абсурдное высказывание. Ведь что значит набросать сюжет, создать определённое количество персонажей, продумать финал; что как не попытка, причём удавшаяся, загнать себя в рамки, собственноручно приговорить к скучнейшей работе по раскрытию плана; что, кроме долгих месяцев напряжённой механической работы остаётся писателю.

Я же берусь за роман без идеи и сюжета, без начала и финала. Поле деятельности для творчества совершенно не ограниченно. Сегодня родилась первая строка, завтра, по мере созревания, напишу следующий абзац и т.д; пройдёт время, я пойму, что высказал всё, что необходимо - и поставлю точку. Какой период жизненного и творческого пути займёт этот эксперимент - неизвестно. Можно было бы сослаться на трюизм, авторство которого давно приписывается народу, что "мол, одному Богу известно." Так вот, вынужден заявить, что я, будучи личностью, придерживающейся атеистических воззрений (судя по всему, окончательно и бесповоротно), не могу всерьёз полагаться на авторитет сакральных афоризмов. Совсем не отрицая пользы от употребления в искусстве именем Бога всего трансцендентного, всё же, с точки зрения здравого смысла, отношусь к "этому недоступному" более, чем скептически, а порой даже с иронией. "Порок и Добродетель - материал для творчества художника", вот в чём видел предназначение морали Великий Циник прошлого века Оскар Уайльд.

Hачав с вопроса о причинах написания этого произведения, я немного уклонился в сторону. К сожалению, вам придётся смириться с такой манерой изложения. Подобное в дальнейшем, я уверен, будет встречаться постоянно.

С чего начинается не только написание романа, а вообще любое действие. Г-н Хилл, носящий имя славного, хоть и невысокого завоевателя на сей счёт высказался следующим образом: ". . . всё начинается со страстного желания." Hе могу не согласиться. Действительно, страстное, а скорее даже навязчивое, желание выразиться романом давило на меня, преследовало практически беспрерывно на протяжении последних трёх лет. (Hебольшое отступление: предупреждаю об этом в последний раз, ибо далее уводящие экскурсы будут следовать без уведомления).