Есть!

Женщины Денису нравились разные, но всегда и только – молодые. Лучше бы девушки. Только-только оперившиеся – превратившиеся, значит, в  пери,– с блестящей кожей, мягкими ручками и шелковистыми коленями. Такие юные девушки, что трогательно не ценят своей молодости и таскают у мамаш тяжелые, точно ненависть, французские духи. Мамаши – те сами были готовы, подобно гражданке Бум, – упасть к дорогим штиблетам доктора Мертвецова, но к женщинам, перешагнувшим за тридцать, Денис Сергеевич относился совершенно иначе. Ибо они были уже не пери– они были пери зрелыми, а это совсем другое слово. И другое отношение.

– Если вдруг возникает такая ситуация – а она возникает намного чаще, чем вы подумали, – откровенничал доктор Мертвецов с любимой пациенткой Геней Г., – что даме нужно от доктора не только лечение… что ж, тогда нужно ей предоставить все в ассортименте. Это будет только на пользу делу.

Геня Г. кривила губы вправо, потом влево. Ей не пришло бы в голову соблазнять прекрасного психотерапевта – вдруг он перестанет быть прекрасным психотерапевтом? Кроме того, чтобы увлечь доктора на кожаную кушетку, надо было чувствовать себя уверенной в собственной женственности, а этим не могли похвастаться ни сама Геня Г., ни львиная доля дам, проникших на территорию Дениса Григорьевича.

Секретарши доктора Мертвецова, которых он менял со скоростью белья, открывали двери пациенткам и озаряли приемную сияющими лучами подлинной молодости. Секретарши могли быть некрасивы, но они всегда были молоды – и зрелые дамы мгновенно вяли на этом фоне: их плечи опускались под тяжестью дорогих манто, и сумки стоимостью чуть менее приличного автомобиля тянули к земле ухоженные руки. Очередная секретарша, выставив молодую веселую грудь, как великолепный щит, одним своим видом способный обратить противника в бегство, помогала стареющей богачке снять меха и вела в светлый кабинет Дениса Григорьевича, где он уже вставал из-за стола, тоже невозможно молодой, да еще и красивый, как новая мебель.

Разумеется, коллеги Дениса Григорьевича, до которых регулярно доносились мощные ветра новостей и сплетен, были в курсе, какой круговорот женщин происходит в кабинете дружно ненавидимого ими Мертвецова, и ненавидели его по этой причине еще сильнее.Он ни секунды не сомневался в ненависти коллег – и по утрам, разглядывая свежую птичью отметину на ветровом стекле, всерьез думал о том, что она похожа на пулевое отверстие.

Зато пациентки и пациенты любили доктора Мертвецова с такой целенаправленной силой, что порой любовь мешала ему работать и оказывать этим же самым пациенткам и пациентам необходимую психологическую помощь. Даже когда человек приходил к нему с жалобой на воспаление третьего глаза, Мертвецов обещал решить проблему – и единственным вопросом, который вставал между болезнью и выздоровлением, был вопрос времени.

Больше всего, впрочем, Денису нравилось бороться с разного рода зависимостями – сам не зависящий в этой жизни почти ни от чего, Мертвецов бросал дурным привычкам решительнейший вызов, и редко какая привычка могла перед ним устоять. Потому и в приемной у него всегда была труба нетолченая и зависимые люди ожидали приема, мрачно разглядывая друг друга и гадая, кто чем страдает.

Проще всего было с обжорами и несчастными влюбленными, затем следовали алкоголики, замыкали ряд курильщики и наркоманы. Экзотические зависимости Мертвецов тоже врачевал – они лечились примерно одинаково, а частности зависели от больного. С умными людьми Денис Григорьевич подолгу беседовал, иногда не без удовольствия для себя. Дуракам выдавал четкие инструкции, а прочих запугивал и высмеивал.

Агнесса О. (курильщица, выпивоша, любительница крутить романы с абсолютно не подходящими ей мужчинами – все успешно и последовательно побеждено), бывшая пациенткой Мертвецова и его приятельницей, перенесла тяжелейший стресс в процессе четвертого визита к чудо-доктору. Этот стресс прилетел в лицо, как нокаут.

– Вы что же, Агнесса, вправду думаете, что очень хорошо выглядите?

Агнесса О. дернулась, словно кукла на веревочках (она, впрочем, и была в данный момент послушной куклой, просто ей об этом никто не сказал). Испуганно улыбнулась – ай, какой злой доктор, зачем он обижает хорошую девочку? Он, наверное, пошутил? В юности Агнесса О. была прекрасна, словно несбыточная мечта, и, если бы Денис Григорьевич проходил мимо в ее двадцать лет, он бы… он бы не прошел мимо! С годами внешность Агнессы О. изменилась – а привычка считать себя красоткой осталась. Так располневшая в талии матрона не может отказаться от облипающих платьиц, и жировые складки для нее – невидимки. Так женщина с пожелтевшими от возраста и сигарет зубами по-прежнему лучезарно скалится – словно не было последних двадцати лет и миллиона выкуренных палочек с фильтром (кстати, палочками называл сигареты не кто иной, как доктор Мертвецов: «Ну разнервничаетесь вы, закурите – и что, вам эти палочки помогут?»)