Есть что скрывать

– Итак, – продолжила Барбара, наблюдая за ним, – если Рози говорит нам правду и вы с ней кувыркались в постели, может, Тео хотела поговорить с вами именно об этом? Понимаете, Рози ей рассказала. Похоже, именно это было причиной ссоры – я имею в виду между ней и Тео, – которую слышали соседи. Сначала она сказала моему коллеге, что они поссорились из-за того, что Тео редко навещает отца. Но теперь Рози утверждает, что причиной были вы и ее беременность. Говорит, что вы были не нужны Тео. Говорит, что та вышвырнула вас в мусорное ведро, на растерзание собакам, и все такое. Поэтому я обязана вас спросить: с Рози у вас все произошло случайно или это нечто другое? Она ваша новая настоящая любовь или вы изменяли с ней жене?

Карвер снова подошел к холодильнику. В этот раз он взял стеклянную бутылку какого-то сока, гранатового или клюквенного, налил себе в стакан и залпом выпил. Щелкнул электрический чайник, но Росс не обратил на это внимания. Похоже, он совсем забыл о чае и о кофейном прессе.

– Вы всегда так грубы или мой случай особый? – спросил он.

– Почему бы вам честно не рассказать о своих отношениях с сестрой Тео Бонтемпи, мистер Карвер? Я постараюсь быть хорошей девочкой, хотя обещать ничего не могу.

– Отлично. Ладно. Неважно. – Наконец он занялся кофе и чаем. Подвинул к Барбаре кружку и коробку с кубиками сахара. Потом надавил на плунжер пресса. Ей пришлось окликнуть его.

– Тео, – произнес он.

– Что вы имеете в виду?

– Это всегда была Тео. Я хотел только Тео.

– А кончилось тем, что вы спутались с Рози?

– Она знала. Я был честен. Я ей не лгал.

– О чем вы?

– Розальба знала, что для меня существует только Тео. Все знали. Я вам это уже говорил. Мы были вместе с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать. Но когда Тео захотела, чтобы я ушел, Розальбе показалось… не знаю… Она хотела стать для меня источником утешения, плечом, на котором можно поплакать, – называйте как хотите. Кем-то вроде доверенного лица. И предложила себя в качестве посредника. Так все и началось.

– Похоже, вы воспользовались не только ее плечом, – заметила Барбара.

– Я за ней не гонялся. Она просто приходила. А когда это началось…

– Это?

– Секс, понятно? Когда это началось… Каждый раз я говорил себе: только теперь, только один раз. Я так ей и говорил, но она приходила снова. Что я мог сделать, черт возьми?

– Первое, что приходит в голову, – не впускать ее. Но вы ведь позволяли ей войти, правда? В эту квартиру? Да?

Карвер посмотрел наверх, словно искал поддержки на небесах – как сделать понятным то, что произошло, и обелить себя. Барбара ждала, что он воскликнет: «А как должен поступать мужчина?»

– Я впускал ее. Она красива. В ней все прекрасно. Она хотела меня и не скрывала этого. И я не мог сопротивляться. Нет, это не оправдание – вы понимаете? – а просто причина. Вот почему это произошло. Я ее не любил. Я ее не люблю. Я сказал ей: «Это не любовь, Розальба. Не думай, что это любовь. Я люблю твою сестру». А она ответила… Господи, она ответила: «Тогда представь, что я Тео. Зови меня Тео». Что я и делал.

Барбара заморгала; ей хотелось хлопнуть себя по щеке, как персонаж какого-то мультфильма, чтобы убедиться, что правильно его поняла.

– Вы говорите, что она играла для вас роль? Вы занимались с ней сексом потому, что она соглашалась притворяться сестрой?

– Я объясняю, как это было и почему. Это давало мне предлог пускать ее к себе в постель, и она знала, что мне для этого – кстати, она сама хотела – нужен предлог. А когда сказала мне, что предохраняется, я ей поверил.

– Ага. Понятно. Похоже, она не предохранялась. Кстати, она сообщила маме радостную новость. Ее мама присутствовала, когда мой коллега беседовал с ней. Он пришел уточнить некоторые детали, сообщенные ему раньше.

– Какие детали?

– Она сказала моему коллеге, что ее родители не хотели удочерять Тео и взяли ее только потому, что это был единственный способ получить ее, Рози. Она сказала моему коллеге, что приют поставил условие: или берите сестру, или не получите младенца.

– Она так сказала? Розальба?

Барбара кивнула.

– Естественно, мать ее поправила. Кроме того, она не знала, что Тео сделали обрезание.

Росс опустил глаза в пол, вздохнул, потом поднял голову и снова посмотрел на нее.

– Тео не хотела, чтобы она знала. Об этом знали несколько человек: ее родители, ее врач и я.

– Она рассказывала об этом для документального фильма. Тео.

Росс отвернулся, налил себе кофе, о котором совсем забыл, в кружку с надписью PIAZZA SAN MARCO и с изображением собора.

– Почему она рассказывала об этом в фильме?