Есть что скрывать

– Она не навещала родителей, – сказала Рози. – Она должна была приходить регулярно, но не появлялась у нас. Я рассердилась. А она рассердилась из-за того, что рассердилась я. Глупо, конечно. Как и все ссоры.

– Вы с сестрой часто ссорились? – спросила Барбара.

– Обычное дело для сестер.

– То есть кричали друг на друга? Так громко, что слышно соседям? По мне, так это настоящий скандал. Когда она в последний раз приходила к вашим родителям?

Рози поджала губы. Очевидно, что она видела ловушку, но выхода у нее не было. Она могла шагнуть прямо в нее или попытаться обойти, попросив родителей солгать. В любом случае копы проверят. В этом конкретном случае им будет несложно узнать правду.

Челси Юго-запад Лондона

Дебора услышала звук телевизора, когда спускалась по ступенькам в кухню в подвале. Голос принадлежал образованному человеку: «Пожалуйста, поймите меня. Если мы подчинимся произвольным требованиям, это запятнает наши жизни обвинением, которое не только ложное, но также предосудительное. Такая уступка запятнает наши репутации как личностей и как семьи. Мы решительно возражаем против попытки нас опорочить. Мы стали мишенью нападок потому, что один из нас – иммигрант».

– Что происходит? – спросила Дебора. И отец, и муж были на кухне. Саймон стоял, скрестив руки на груди и прислонившись к краю столешницы, и жевал тост. Отец раскладывал дольки канталупы на тарелке. Оба повернулись и посмотрели на нее.

– «Скай ньюс» берут интервью у отца и матери девочки, той, что пропала.

– Прогресс есть?

– Только что включили, – ответил отец.

– …нелогично, учитывая, куда она ехала, мистер Акин, – возражала журналистка – женщина азиатской внешности с шикарными волосами, пухлыми губами и глазами навыкате.

– Это единственное, что мы знаем, – сказал Чарльз Акин, – и мы были бы благодарны за точность изложения. Болу не поехала в эту организацию самостоятельно. Ее увезли туда из культурного центра. Мы не знаем почему. Не знаем, кто ее увез. На данный момент нам известно лишь, что директор этой организации требует встречи с ней в присутствии социального работника. И на это мы не согласны.

– Но вы понимаете, что ваш отказ сотрудничать наводит на мысль, что «Дом орхидей» поступает правильно, не раскрывая…

– Меня не беспокоит, как выглядит мой отказ. Мне нужно, чтобы нам вернули дочь. Ее похитили. Разве я неясно выражаюсь? Она не сбежала. И мы с ее матерью не собираемся ни с кем сотрудничать, пока полиция не арестует директора группы, выступающей против насилия над женщинами, которая прячет Болу. Это насильственное удержание. Полиция должна поговорить с самой Болу. Они убедятся, что нашу семью не в чем обвинить.

– Тем не менее директор «Дома орхидей» убеждена в обратном. Зачем ей прятать Болу в безопасном месте, если сама Болу не просила об этом?

Саймон посмотрел на Дебору.

– Ты знала?

– О чем?

– Что «Дом орхидей» причастен к исчезновению девочки. То есть директор «Дома орхидей».

Она посмотрела в окно. Солнце освещало сад, обещая еще один жаркий день.

– Подозревала, потому что кое-что слышала. Но не более.

В телевизоре жена Чарльза Акина говорила журналистке:

– …необдуманный поступок, направленный против нас, потому что мой муж – нигериец. Да, калечащие операции на женских половых органах до сих пор практикуются в нескольких районах Нигерии, но нигерийское правительство, как и наше, признает их незаконными.

– Но эта практика сохраняется и в Лондоне в некоторых семьях в нигерийской и сомалийской общинах, – возразила журналистка.

– Мы бы никогда не позволили сделать такое со своей дочерью, – сказала Обри Гамильтон. – Нас дискриминируют из-за происхождения моего мужа.

На этом интервью завершилось, и камеры переключились на студию, где рядом с ведущими передачи сидела Завади. Один из ведущих повернулся к ней.

– Ну вот, вы всё слышали. Ваши комментарии?

На взгляд Деборы, Завади не смутило ни интервью, ни вопрос ведущей, женщины в красном платье и с шапкой белокурых волос, похожей на шлем, способный выдержать даже ураган.

– Все очень просто. – Завади говорила спокойно и рассудительно. – Вот мой комментарий. Если родителям нечего скрывать и они очень хотят вернуть дочь, они будут сотрудничать. Они сделают все, чтобы ее вернуть. Обязанность «Дома орхидей» – защитить девочек от опасности и от потенциальной опасности.

– Означает ли это, что вы убеждены, что без вашей защиты ребенку Акин грозит опасность?

– Я настаиваю, что в данный момент Болуватифе ничего не угрожает – как и другим девочкам, которые приходят в «Дом орхидей», – и что она останется в своем убежище до тех пор, пока мы не убедимся, что ей не причинят вреда.

– Но если она пришла к вам не по своей воле, а ее привели два подростка, имена которых вы отказываетесь называть…

Коттер взял пульт и выключил телевизор. Посмотрел на Дебору, потом на Саймона. Дебора заметила их безмолвный обмен взглядами.

– Что происходит?

Саймон налил им обоим кофе, а отец достал из холодильника яйца. Передавая Деборе сахар и молоко, Саймон спросил: