Есть что скрывать

– А тебе не кажется, что эта женщина похожа на фанатичного крестоносца?

От этого покровительственного тона Дебору бросило в жар. Так начинались все их ссоры.

– Нет, не кажется. И она не такая. Разве что преданность делу сегодня приравнивается к фанатизму.

– Это просто метафора. Прошу прощения. Я знаю, ты ненавидишь, когда тебе читают лекции или дают советы – особенно я.

– Совершенно верно. Но ты все равно собираешься читать мне лекцию и давать советы, правда?

Коттер прочистил горло. Дебора прекрасно знала, что он – несмотря на то что она приходится ему дочерью – всегда на стороне мужа. Поэтому слова отца ее нисколько не удивили.

– Возможно, эта женщина видит только то, что хочет видеть, Деб. Если ты что-то знаешь о девочке, которая…

– Я же сказала, что ничего не знаю.

– Как это так? – удивился Саймон. – Ты бываешь там ежедневно с…

– Ради всего святого. Я белая, Саймон, – надеюсь, ты заметил. И это исключает меня из круга тех, кому можно доверять. Разве Лондон превратился в утопию расового равенства, пока я была занята чем-то другим?

– Но девочки говорили с тобой, так?

– Разница огромная, и ты это знаешь.

Все умолкли. Хлопнула кошачья дверца – Аляска пожелал присоединиться к ним. Пич спала в своей корзинке и не заметила почти беззвучное вторжение кота на ее территорию.

Саймон опустил взгляд, потом снова посмотрел на Дебору.

– Ты веришь, что эти люди – адвокат и врач – действительно хотели причинить вред дочери?

– Не знаю. Мне ничего не рассказывали об этой ситуации. Но «Дом орхидей» существует, чтобы защищать девочек, и кто-то привел ее туда. Должна быть какая-то причина. Нужно это выяснить.

– Разве не копы должны это выяснять?

– Понятия не имею. Ты, кстати, тоже. Ты просто знаешь, Саймон, что я была с теми девочками в «Доме орхидей». Я слышала их истории. Даже видела их страхи. И вот что я тебе скажу: если родители не хотят говорить с тем, кто действует в интересах Болу…

– Болу? – переспросил Саймон.

Его интонация разозлила Дебору. «Да, – подумала она, – он слишком много времени провел в Центральном уголовном суде, отвечая на вопросы адвокатов во время судебного заседания».

– Болу, – подтвердила она. – Это ее имя. Так ее называют. Ты только что слышал это в телевизионных новостях. В моих словах нет никакого подтекста. Ради бога, перестань пытаться читать между строк там, где никаких строк нет.

С этими словами Дебора вышла из кухни. Завтракать ей расхотелось. Но, похоже, ни отец, ни Саймон не считали разговор законченным. Коттер остановил ее на лестнице, чтобы сказать, что он беспокоится о «милой маленькой девочке», как он ее назвал, но его также волнуют чувства ее отца, потому что он представляет, что чувствовал и думал бы он сам, если бы пропала Дебора.

– Этот парень почти обезумел от переживаний, – заключил Коттер.

Что касается Саймона, то его волновали последствия: что будет со всеми ними, если она что-то знает, но не говорит.

– Твое молчание ставит нас всех по ту сторону закона.

– Я никого никуда не ставлю, – возразила Дебора. – И при чем тут закон? Я не знаю, где девочка. Знаю только, что она в опасности.

– Девочку прячут от родителей. Полиция ее ищет.

– Вместо того, чтобы заняться другим.

– Чем именно?

– Положить конец практике насилия над девочками. Это важнее, чем преследовать женщину, посвятившую жизнь их защите.

Она ушла, оставив недовольных Саймона и отца. Похоже, оба считали, что ситуацию можно разрешить единственным образом: выяснить, кто прячет Болу, и передать его в руки полиции. Но последствия этого могут быть самыми разными, и Деборе не хотелось о них даже думать.

Собачий остров Восток Лондона

Дебора решила заехать в Тринити-Грин по дороге на Собачий остров. После спора с мужем настроение у нее было неважное, и она пришла к выводу, что единственный способ его исправить – узнать правду о том, что побудило двух подростков привести Болу Акин в «Дом орхидей». Надежды на откровенность Завади у нее не было. Разве что Нарисса согласится ей что-то рассказать.

Режиссера она нашла в часовне – та просматривала материал, который хотела использовать как иллюстрацию к рассказам персонажей документального фильма.

Увидев Дебору на площадке для съемок, Нарисса сказала:

– Не знаю, сработает ли это… Скажите честно, что вы думаете?

– А вы поверите в мою честность? – спросила Дебора.

Нарисса задумалась.

– Интересный вопрос. Придется решать, не являетесь ли вы снисходительной белой коровой.

– Именно, хотя я бы сформулировала это несколько иначе.

Нарисса кивнула и окинула Дебору оценивающим взглядом.

– Рискну.

Дебора увидела четыре разных фрагмента: детская игровая площадка, уличный рынок, группа девочек в школьной форме и больница Святого Фомы. Внимательно просмотрев все, она сказала:

– На мой взгляд, рынок и девочки. Остальные два не подходят.

– А детская площадка?

– Думаю, не сработает. Вы не согласны?

Нарисса бросила взгляд на экран.

– Мой папа…

– Ему, конечно, виднее, Нарисса, – перебила ее Дебора.

– …сказал то же самое. – Она посмотрела на Дебору. – Возможно, вы в этом разбираетесь.