Есть что скрывать

Она узнала, через какой ужас им пришлось пройти. Лейло обрезали в возрасте шести лет. В тот день изувечили еще четырех девочек. Услышав их крики, она попыталась убежать, но была поймана своим дядей. Тот притащил ее назад, и она до сих пор помнит его слова: «Бери ее следующую, а то она снова сбежит, а я больше за ней гоняться не стану».

Ясир взял жену за руку. Тихим голосом он рассказал, что ей пришлось пережить за двадцать лет, прошедших после обрезания: абсцессы, заражение крови, инфекции мочевого пузыря, кисты. У них родился ребенок, который едва ее не убил. Ребенок не выжил.

– Она хорошая жена, – сказал Ясир. – А я не был хорошим мужем.

Лейло неодобрительно зацокала языком. Все это не было правдой. Он не понимал. Она тоже. Но теперь у них была надежда, что жизнь станет лучше.

За Лейло пришла медсестра. Ясир встал. Он взял пакет, лежавший на коленях у жены, и положил на стул, где она сидела, потом обхватил ладонями ее щеки.

– Я знаю, Бог тебя не оставит, – сказал он.

Пока медсестра готовила Лейло к операции, доктор Уэзеролл объясняла Деборе, что будет происходить. Она восстановит и реконструирует половые губы, малые и большие, использовав собственные ткани женщины. Потом осторожно вскроет шрам, образовавшийся после удаления клитора, в надежде, что там остались нервные окончания. В этом случае Лейло сможет испытать удовольствие от секса. Если же нет, то после операции она, по крайней мере, будет избавлена от множества репродуктивных и других проблем, которые много лет были источником мучительных болей.

– Понимаете, муж Лейло никогда не видел, как ее изуродовали. Женщины довольно часто не позволяют смотреть туда. Что касается Ясира, то он знает, что сделали с его женой и каков получился результат. Но не видел.

– Вы считаете, что так часто бывает?

– Очень. Зачастую женщин стыдят, и одновременно они стыдятся сами. Стыдят обычно те представители их культуры, которые говорят об обязательности обрезания. Затем они начинают стыдиться.

– Своего тела?

– Да.

– Даже несмотря на то, что ни в чем не виноваты? Не думаю, что кто-то из них сознательно выбирал обрезание.

– Это не имеет отношения к выбору. Дело в сравнении, и сравнение начинается, когда они наконец видят, как выглядит неизуродованная женщина.

Эмпресс-стейт-билдинг Вест-Бромптон Юго-запад Лондона

После регулярного утреннего совещания группы Марк Финни поднялся в «Орбиту» под предлогом позднего завтрака. Он знал, что ему поверят, поскольку сотрудники знали об инвалидности Лилибет и о том, как часто ее состояние заставляет его менять график, в том числе пропускать завтрак. Поэтому когда он сказал: «Вы знаете, где меня найти, Джейд», та оторвала взгляд от компьютера и сочувственно кивнула.

– Я выпью кофе, когда вы закончите, – сказала она. – Не торопитесь, шеф.

Он заставил себя улыбнуться. Улыбка вышла усталой и вымученной. Джей ему нравилась. И не ее вина, что она не такая, какой была Тео.

Аппетита у Марка не было, но для виду он купил стандартный бисквит в упаковке – притворился, что собирается его открыть. Вместе с бисквитом взял кофе – ничего экстравагантного с иностранным названием, просто добрый старый кофе с молоком, в который Марк высыпал пакетик сахара. Все это он отнес к одному из окон, стараясь не думать о том, как в последний раз сидел здесь с Тео. Но ничего не получалось.

Марк привел ее на семнадцатый этаж, чтобы сообщить новость о переводе. Он пребывал в убеждении – самонадеянном, как оказалось, – что она не сделает того, что могла сделать, то есть обвинить его во всем, что связано со словом «сексуальный», – домогательствах, неподобающем поведении и так далее. Он был виновен во всем, что она могла бы ему предъявить. Тот факт, что он не мог, был неспособен отвлечься от сексуальности, когда речь шла о Тео, являлся основной причиной того, что он сделал все возможное, чтобы убрать ее как можно дальше от себя.

Марк с самого начала не мог сопротивляться ее чувственности, хотя Тео никогда ею сознательно не пользовалась. В сущности, она занималась только работой. Была членом группы и с необыкновенным рвением относилась к своим обязанностям, отдавала всю себя делу. Но не испытывала никаких чувств к своему начальнику, а он был полон решимости держаться от нее на расстоянии. Убеждал себя, что может восхищаться ею: кожей, волосами, глазами, пальцами, руками, ногами, губами… Нет, нельзя позволять себе думать о ее груди, тонкой талии или аккуратной попке. Нельзя думать о том, чего у него не было с Пит и что он хотел, а также о том, кем бы он был, сделай он неверный шаг.