Есть что вспомнить. Записки следователя прокуратуры

Дело было возбуждено. Одноклассница Сергея при допросе категорически настаивать на своих объяснениях не стала, допустила, что ошиблась. Были получены косвенные доказательства гибели Миронова. Приятель сына фермера, посетивший в это время полевой стан, заметил под набросанным валежником ноги человека в ботинках. Зная крутой нрав Бучило, в милицию сообщать не стал, но поделился своим предположением со знакомым. Ко времени возбуждения уголовного дела он уже проходил срочную службу. В воинскую часть был направлен опытный оперативник, выяснивший соответствие этой информации действительности. Понимая, что подозрения начинают приобретать основания, Бучило скрылся. Солдат был вызван на допрос, подтвердил, что видел под валежником ногу, обутую в ботинок, согласился показать это место. Сын фермера подтвердил, что на полевом стане была куча валежника. При проверке показаний указанное ими место совпало. Но в этом месте грунт плотный и не имел никаких повреждений, никаких подозрений на захоронение. Искать захоронение на полевом стане и прилегающей территории не имея ориентиров, занятие малоперспективное. А вот если подозреваемый, признавшийся в убийстве, сам покажет место захоронения – это бесспорное доказательство его вины. Был объявлен розыск Бучило, вынесено постановление о привлечении его в качестве обвиняемого, получена санкция на арест. Розыск проводился формально, и он решил навестить родных, проверить обстановку. Добираясь попутным транспортом, а где пешком, зимним вечером, уже недалеко от поселка, он «тормознул» машину. Возвращавшийся на служебной машине офицер милиции, увидев в свете фар голосующего разыскиваемого, поспешно сдернул форменную шапку и гостеприимно распахнул дверцу. Изрядно продрогший Бучило поспешил усесться в кабину и лишь затем, осознав куда сел, попробовал выпрыгнуть. Не имевший при себе оружия оперативник не растерялся и, упершись в спину Бучило пальцем, приказал сидеть, предупредив, что будет стрелять. Внезапность, темнота и решительный тон сделали свое дело и Бучило был доставлен к подъезду райотдела.

Эффектное задержание подозреваемого не является доказательством его вины. Как совершено преступление, по каким мотивам и, главное, где труп Миронова – все эти вопросы подлежали выяснению и доказыванию. При отсутствии очевидцев и истечением длительного времени (с исчезновения Миронова прошел год), расследование представляло исключительную сложность. Не понимать этого, имеющий криминальный опыт Бучило не мог. Но тяжесть предъявленного обвинения в умышленном убийстве, подкрепленная арестом, спокойная уверенность следователя и умелое использование по крохам собранных доказательств и оперативной информации поколебали уверенность Бучило, и он счел за лучшее выдвинуть версию необходимой обороны. Надо отдать ему должное – при начальном образовании рассказчик он был великолепный. Следователь не возражал против выдвинутой версии, в пределах возможного, даже сочувствовал так сложившимся обстоятельствам. Незначительные сомнения доверчивого и, похоже простоватого, следователя Бучило с легкостью устранял все более и более яркими подробностями, охотно отвечая на уточняющие вопросы и согласился показать место захоронения.

При выезде на место, уверенный в оправдании либо условной мере наказания – ведь оборонялся же он, а не нападал (кто же докажет обратное, если их было только двое!), Бучило подробно пояснил на какой глубине и в каком положении зарыт труп. И вот в земле стали проявляться очертания человеческого тела. Откапывать стали осторожнее и неожиданно лопата звякнула о металл. На вопросительный взгляд следователя Бучило пояснил: «С чем за мной бежал, с тем и лежит. Я же говорил вчера, что он с ломом за мной бежал, хотел убить. Я лом сверху и положил». Что ж, это вполне соответствовало версии необходимой обороны. Один из мужчин, откапывавших труп, знавший и погибшего и убийцу, поинтересовался: «А что, Андреич, жалеешь, что так случилось?» И неожиданно в ответ услышал яростное: «Я бы его, гада, и сейчас убил бы».