Читаем Есть что вспомнить. Записки следователя прокуратуры полностью

И если женщина в тебя поверила —

Надежд её не подводи.


Попробуйте – и убедитесь сами,

Что не страшны и дни ненастные,

Пока сияют рядом с нами

Женские глаза прекрасные.


Если б знать наперед,

Где встать, где упасть —

Мы б не знали забот.

И жили бы всласть.


Мы б ошибок не делали —

Не пришлось бы страдать.

Мы бы боли не ведали —

Вот не жизнь – благодать.


Но не дорого ценится,

Что дается легко,

И доступная женщина

Не увлечет глубоко.


Такой жизнью доволен,

Верно, будет лишь тот,

Кто, как тряпка безволен,

По теченью плывет.


Кто стремился к покою,

Тот счастья не знал.

Не встречался он с болью,

И ничего не терял.


Все познается в сравненье,

Через страданье счастье – не блажь.

Безмятежное жизни теченье —

Заманчивый лишь мираж.


Жизнь сурова подчас,

Так было и будет.

И не беда, что нас,

Порою как щепку крутит.


Заслужит лишь тот

Тревожного счастья,

Кто упрямо пройдет

Через боль и ненастье.


Кто не будет ныть,

В манишку плакаться.

Тот, кто будет любить,

От беды не шарахаться.


А чьему не дано

Сердцу болью облиться,

То ему и не суждено

Счастливо биться.


Добрым быть, без зависти

Не клянись.

Но на безмолвный зов о помощи

Отзовись.


С жизнью торг не веди

Не рядись.

И на зло, что уже позади

Не злобись.


В жизни многим достигнутым

Не гордись.

Лучше предков памяти – ты обязан им

Поклонись.


Не унывай, что жизнь закончится,

Не суетись.

Утром дню, что начинается,

Улыбнись.


С годами мы становимся мудрее,

И жизнь ценить мы начинаем там,

Где видели пустую трату время, —

Со временем поймешь ты это сам.


Улыбка, взгляд и солнца луч,

Опавшая листва и дождь осенний,

И проблеск неба среди туч —

Ты вспомнишь это в день последний.


Пред страхом вечной темноты

За жизнь цепляемся,

И хоть на день болезни тяготы

Продлить пытаемся.


Как жаль становится впустую.

Растраченного время. Каждый миг бесценен!

Как поздно эту истину простую

Мы понимаем и – совсем не ценим.


К 50-тию окончания школы


С теченьем жизни юбилеи

Все больше грустная пора.

Мы все нагляднее стареем

И уж не те, что были лишь вчера.

Мы уже прошагали путь в полвека длиною,И, конечно, каждый шел своею тропою.И как же она была узка и петляла порою,И, как ни старались, не была идеальной прямою.Уже ощущаем возраста бремя,Время бесстрастно ведет счет.А школьное детство, школьное время,По-прежнему в памяти нашей живет.А мы стремились повзрослеть,Выглядеть постарше.И старались всюду мы поспеть,Все испробовать пораньше.«Как молоды мы были,Как верили в себя».И немало мы чудилиИ ненавидя, и любя.Как листья осенью, летелиЛистки календаря,И незаметно поседелиВиски и у меня, и у тебя.И вот уже на смену буйствуПришла степенности пора.И смотрим мы с заметной грустью,Как в школу мчится детвора.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное