Есть, господин президент!

Кастет впустую ударил по воздуху, а кулак Макса, напротив, угодил по цели. Уже вторично. Очередной «бац!» – и теперь сам кастет, кувыркаясь, сорвался с руки, чтобы улететь в неизвестном направлении. Обезоруженный хозяин железки заорал истошно, визгливо и непонятно. То ли это был «химмельдоннер!», то ли «блейдраннер!», то ли «биттердриттер!», я разобрать не успела, – но в любом случае боевой этот клич кричавшему не особенно помог. А тому, что безуспешно топтался сзади, – тем более.

В прошлый раз, когда на меня наскочили у дома Окрошкина, Кунце отбил атаку с помощью цивилизованной боксерской затрещины. Теперь, как видно, Макс завелся не на шутку: к правильному бою на кулаках он добавил кое-что из арсенала сердитой уличной драки. Наверное, даже у них в Кессельштейне пацаны, собравшись помахаться за-ради спортивного интереса, после первого разбитого носа и второго выбитого зуба быстро входят во вкус.

Вздумай я пересчитать удары с обеих сторон, баланс наверняка был бы равным. Но вот по числу затрещин, оплеух, тычков и тумаков, достигших цели, лидировал Макс. Та сторона колошматила ни в чем не повинную пустоту. Изредка, впрочем, доставалось и ящикам.

Завершающий привет от Кунце – и бывший хозяин кастета с веселым треском впечатался в гору тары, смял всем корпусом штук пять ящиков и застрял в штабеле – эдакой мушкой-норушкой в янтаре.

Те мушки, правда, задерживались в янтаре по миллиону лет и больше. Этот продержался на чужом месте не настолько долго – секунды примерно полторы: тару все-таки сколачивали для нежных помидоров, а не для человеческих гадов. Оскорбленные ящики задрожали, качнулись, всколыхнулись и обрушились, едва не задев меня. Тип-со-свастикой, угодив под деревянный дождь, остался лежать под обломками. Думаю, что живой, хотя едва ли здоровый.

Вместо двух врагов у Макса остался один, но особой радости я не испытала. Этот, сохранившийся на ногах, был намного опаснее упавшего. Противник был полон сил – беда номер раз. Он был зол и абсолютно невредим – номер два. Он уже понял, что с Максом шутить нельзя, и примерно знал, откуда ждать удара, – вот вам номера три и четыре. Наверное, я упустила еще полдюжины прочих мелких неприятностей, поскольку сильнее всего нервничала из-за самой крупной. Препятствие между бойцами исчезло, а нож остался.

Очень мне не нравился этот нож. И манера его держать – тоже.

Теперь двое стояли друг напротив друга. Молча. Сосредоточенно. Я, третья, в своем укрытии, боялась сейчас даже скрипнуть ящиком, даже громко вздохнуть, чтобы случайно не отвлечь Макса.

Тип с ножом сделал первый выпад, целя противнику куда-то в область печени. Сорвалось! Макс увернулся и сам, в свою очередь, попытался ударом локтя по кисти выбить нож из руки противника. Тоже без успеха. Ноль-ноль. Еще один выпад, еще одна встречная попытка. Снова разошлись по нулям – ни тот, ни другой не пострадали, но и не выиграли. В третий раз хозяин ножа вздумал совершить обманный маневр, качнувшись вправо, однако Кунце был начеку. Он вовремя сумел поставить блок, однако и сам смог зацепить гада лишь по касательной – ущерба никому никакого.

Только теперь я поняла, отчего в кино рукопашные бои выглядят эффектнее, чем в жизни: актеры ведь ничем, даже гонораром, не рискуют, и постановщики могут проявлять любую фантазию, ни в каких трюках себе не отказывая. На самом деле чем схватка опасней, тем она однообразней. Оригинальность рискованна. Привычное надежнее. Удар – контрудар, и разбежались для новой попытки. Блок – контрблок, и вернулись на исходную. У одного нож в руке, а другой сильнее, зато без ножа. При прочих равных такие опасные танцы могут продолжаться очень долго. До тех пор, пока одна из сторон не запнется или ошибется.

Я верила, что первым ошибется парень с ножом. Но не повезло Максу. Во время пятого или шестого маневра он, отступая назад, споткнулся о ящик. Упасть он, к счастью, не упал, но на миг потерял равновесие и двумя руками машинально забалансировал в воздухе. Почуяв брешь в обороне, хозяин ножа резко замахнулся…

Что-то сверкнуло. Ударил гром. Я с ужасом зажмурилась, а когда осмелилась открыть глаза, увидела отраднейшую картину: второй громила валяется среди обломков тары, а старик Дахно подходит и подбирает с земли никелированный поднос. Тот самый, на котором полчаса назад Черкашины выложили первый урожай «парацельсиков ».

– Вижу, он с финкой лезет, – гордо сообщил нам дед. – А я еще далеко. Ах, думаю, фашист, я ж до тебя добежать не успеваю! Ну и метнул издали, как бумеранг. Чтоб по башке зацепить…

– Поразительная меткость! – Макс с искренним чувством пожал руку Глебу Евгеньевичу. – Вы оцените, Яна, тут расстояние метров пять, никак не меньше, да еще против света…

– Пять метров – ерунда. На озере Хасан, помню, когда самураи нас прижимали, мы кидывали и подальше, – поделился боевым опытом Дахно. – С одним фашистом вы бы и без меня справились, наверняка, но когда их трое на одного – это уж по-свински.