Есть кто живой? (СИ)

   Поев, я стал размышлять над сложившимся положением. Положение, надо сказать, аховое. Дождь льет уже почти сутки, не переставая. Значит дорога, по которой я сюда пришел, совершенно раскисла и слилась с окружавшей её топью. Куда я пошел никто не знает. Бабулю вряд ли обеспокоит моё исчезновение - я частенько уезжал домой без предупреждения. Она будет думать, что, и в этот раз, я уехал домой пораньше. Телефона в деревне нет, позвонить и узнать, приехал ли я, нет никакой возможности. Родители, естественно, считают, что я до сих пор в деревне. Забеспокоятся только через неделю, когда надо будет выходить на работу.

   Значит, выбираться надо самому, и поскорее, а то без нормальной жратвы долго не протянешь. Да и тело донимал зуд: то ли от сырости, то ли от вчерашних жестоких укусов, то ли от пыли старого дома какая-нибудь дрянь переползла.

   И тут я вспомнил карту, и то, что от Плетькова есть дорога, противоположная той, по которой шел я. Насколько мне помнилось, эта дорога шла через лес, через две нежилые деревни, и выходила к железнодорожной станции. Я решил попытать счастья в этом направлении.

   Велосипед я с собой брать не стал - если что, вернусь, когда будет посуше. Одел уже испытанный старый плащ, и вышел и дома. Дорога, пролегавшая между местом моего ночлега и колокольней, уходила вправо, к небольшому ручью. На другом берегу ручейка виднелись два гнилых домика и остов сарая. Подойдя ближе к берегу, я обнаружил, что деревянный мостик прогнулся и полностью ушел под воду. Но, к счастью, ручей был достаточно узок, и затонувшую часть можно было без труда пререпрыгнуть.

   Подобрав полы тяжелого плаща, я разбежался, и, с силой оттолкнувшись, прыгнул. Приземлившись, я с трудом удержал на мокрых досках равновесие, но все же устоял и пошел дальше. Однако, сразу же за ручьем очертания дороги полностью исчезали в мокрой траве, и было совершенно неясно, какого направления придерживаться.

   Внимательно осмотрев кромку леса, я тщетно пытался обнаружить мало-мальский просвет в кронах деревьев, который указывал бы на наличие когда-то дороги. Ничего не рассмотрев я, тем не менее, решил подойти ближе к лесу, и попытаться с близкого расстояния рассмотреть дорогу.

   Путаясь ногами в мокрой траве, раздвигая ветки кустов вел я свой поиск вдоль границы леса. И уже почти отчаялся, когда нашел то, что искал. Ну не совсем то: не дорогу, а всего лишь узкую, малозаметную тропку, но, видимо, она и была обозначена на карте тонкой линией. У меня вновь появилась надежда вернуться, наконец, из этой неудачной прогулки.

   Не теряя ни секунды, я вошел в лес. Идти было нелегко: плащ спутывал движения, ноги при ходьбе неприятно скрипели и чавкали в безобразно размокших кроссовках. Руки приходилось держать на уровне лица, чтобы защитить глаза от хлещущих мокрых веток.

   Несмотря на все эти трудности и скользкую траву под ногами, я старался идти как можно быстрее, чтобы выбраться из этого сумрачного леса к цивилизации. При столь высоком темпе движения, я стал быстро уставать. Кожа под намокшей одеждой покрылась потом. Смешиваясь с потом, заливали глаза капли дождя. Воздуха не хватало. В висках гулко пульсировала кровь, покалывало в боку.

   Приходилось часто останавливаться, чтобы перевести дух, опершись рукой на ствол дерева, или садясь на мокрый валежник. Во время одной из таких остановок, за спиной отчетливо послышался одинокий звук сломанной ветки. Повернувшись и оглядывая сумрак подлеска, я пытался высмотреть источник шума. Однако ни человека, ни зверя, никого поблизости не было. Лишь появилось тревожное ощущение того, что кто-то пристально разглядывает меня, следит за мной.

   Ощущение было настолько явным и пугающим, что, несмотря на усталость, я встал и пошел дальше. Тем не менее, иррациональное ощущение слежки не пропадало. Оно, как кнут подстегивало меня, заставляя ускорять шаг. Разум подсказывал, что это всего лишь следствие усталости, голода, ночных кошмаров и плохой погоды.

   Я всегда был трезвомыслящим и волевым человеком, но в полном одиночестве, в темном, сыром лесу, я не в силах был справиться со своими чувствами и продолжал мчаться, как загнанный. Несколько раз боковым зрением я замечал движущиеся силуэты, но, поворачиваясь, находил взглядом лишь дрожащие под дождем листья и ветви.

   Человек, увы, не машина, и остановки всё же приходилось делать, и, с каждым разом всё более продолжительные. Присев на поваленное ветром дерево, с разрывающимися от одышки лёгкими, я попытался ещё раз сориентироваться в сложившемся положении.

   Во время всей этой гонки по лесу, я потерял счет времени. Но в одном я был твердо уверен - шёл я уже очень долго. Шёл долго, и, несмотря на все остановки, шел быстро. Согласно запомнившимся мне данным из карты, я уже давно должен был выйти, если не к железной дороге, то к одной из нежилых деревень точно.