Есть ли будущее у капитализма?

Есть очевидные причины вспомнить о коммунизме в книге, где обсуждается возможность кончины капитализма. Некапиталистические альтернативы сегодня у большинства людей вызывают образы коммунистических государств вместе с чередой однообразных многоэтажек и дымящих труб металлургических гигантов, очередями и хроническим товарным дефицитом, тягостными партсобраниями, массовыми парадами, культом личности и репрессиями. Есть и менее очевидные причины. Крах советского блока стал восприниматься задним числом как нечто самоочевидное в силу его врожденной порочности и потому в особых объяснениях не нуждающееся. Однако в 1950–1960 годах в мире преобладало восхищение либо страх перед колоссальной военной мощью, экономическими и научными достижениями СССР. Его исторические успехи не отрицались даже антикоммунистами, а по убеждению множества людей, включая советских граждан, перекрывали, если не оправдывали жертвы. В те годы западные эксперты, включая нобелевского лауреата экономиста Тинбергена и консервативного классика политологии Хантингтона, признавали, что Советам удалось осуществить модернизацию, преодолеть проблемы отсталости и национальной розни. Еще в середине 1980-х, в бурный момент горбачевской перестройки, и на Западе, и в Восточной Европе миллионы готовы были приветствовать занимавшуюся в Москве зарю общемировых гуманистических ценностей. Но ведь и сегодня чудо, произведенное рыночной реформой в Китайской Народной Республике, превозносится как едва ли не главная надежда капитализма на будущее. При этом как-то неловко забывается, что китайские реформаторы и многие успешные предприниматели до сих пор носят свои партбилеты. Так весь ли коммунизм окончился крахом в 1989 году?

Тем не менее Советский Союз потерпел крах, и причины этого важно понять как для конкретно-исторического анализа, так и для корректировки прогнозов будущего. СССР стал развитым индустриальным обществом с организационной структурой, по сути, крупной корпорации, управляемой олигархией номенклатурных выдвиженцев. Возможно, это позволяет нам подвести эмпирическую базу под рассуждения о том, как мог бы выглядеть крах развитого западного капитализма. Закономерно встает вопрос, последуют ли гипотетические антикапиталистические революции классическому образцу 1917 года, или они скорее окажутся похожи на гражданские протестные мобилизации 1989 года?

Это подводит нас к особой причине для рассмотрения советской альтернативы в нашей книге. Двое из ее авторов — Иммануил Валлерстайн и Рэндалл Коллинз — еще в семидесятых годах на основании двух существенно разных теорий предсказали близкий конец коммунизма в России. Но их тогда мало кто слушал.

Вот почему начну с чистосердечного признания. В далеком уже 1987 году у меня не было санкции нашего посольстве в Народной Республике Мозамбик на личный контакт с гражданином США Иммануилом Валлерстайном. Нервно переминаясь под раскидистой жакарандой напротив входа в легендарный с колониальных времен отель «Полана» в Мапуту, я чувствовал себя угодившим в шпионский роман Грэма Грина: молодой советский переводчик идет на нелегальную встречу с маститым западным стратегом в африканской стране, раздираемой одним из «региональных конфликтов» времен холодной войны. Интеллектуальное любопытство, подвигнувшее меня на такой риск, смогут до конца оценить лишь те, кому знакомо чувство прикосновения к запрещенной книге. С точки зрения советской ортодоксии неомарксистские теории Валлерстайна были, конечно, ересью.

Валлерстайн появился в дверях отеля ровно в 18:00, как было условлено в записке, переданной через знакомую в кубинской разведке. Заметив мою неуверенность при вступлении в запретный мир валютного отеля, Валлерстайн добродушно предрек: «Сегодня я плачу за пиво — здесь принимаются южноафриканские ранды и мои доллары, но не ваши рубли. Но скоро и вы, советские, станете свободно появляться в отелях всего мира. Хотя сомневаюсь, что это сделает вас настолько счастливее, как вам сейчас, кажется,». В ответ на мой недоверчивый взгляд мэтр добавил с улыбкой в усы: «Помимо силы привычки, откуда берется ваша уверенность в том, что в Москве на Красной площади 7 ноября, для надежности скажем, 2017 года состоится парад к столетию события, которое к тому времени вы, может, даже не будете знать, как и называть?» Сознаюсь, в тот пророческий момент в моем смутившемся уме мелькнуло: «Иностранец рехнулся».