Есть ли будущее у капитализма?

Российская геополитическая платформа

Первичный коммунистический прорыв, случившийся на обломках Российской империи в 1917 году, был результатом невероятного стечения исторических обстоятельств. Во всяком случае, не более невероятного, чем первичный капиталистический прорыв на Западе в XVI веке, да и любая скачкообразная трансформация в социальной организации. Это не значит, что большевистская революция была какой-то аномалией. Исторические случайности такого рода на самом деле реализуют скрытые до тех пор новые структурные возможности, возникающие в кризисные моменты из-за разрушения прежних ограничителей. Бешеная энергия и историческая дальновидность выдающихся личностей истории (равно как и обескураживающие немочь, метания и недальновидность великих неудачников истории) возникают в переломные моменты в зависимости от изменчивых структурных возможностей и невозможностей, усиливая в ту или иную сторону личные качества и последствия индивидуальных действий людей, оказавшихся на пике событий. Альтернативы, покуда они не реализованы, кажутся невозможными всем, кроме тех, кого впоследствии объявят харизматическими личностями, провидцами и гениями добра или зла. При внимательном рассмотрении становится понятно, что провидцы и окрыленные внезапной удачей «люди действия» неизменно оказываются теми, кому довелось более-менее случайно обнаружить новые возможности и, ощутив первые успехи, взяться с многократно усиленной эмоциональной энергией за превращение возможного в действительное. Однако в большом современном мире, тем более в моменты структурной ломки, возможностей больше, чем может стать действительностью. Именно это задает как конфликтность, так и непредсказуемость истории. Большевистское восстание 1917 года надолго закрыло для России либеральные возможности, хотя, трезво оценивая тенденции межвоенной Европы, они были исчезающе незначительными. Большевики также лишили Россию гораздо более реальной возможности одной из первых в мире получить некий фашистский режим. Ленин со своей небольшой группой соратников, таким образом, сыграли огромную роль в изменении исторического пути России и всего мира. Но причинно-следственная логика, как водится, действует и в обратном направлении. Не менее важным было то, что первая успешная коммунистическая революция произошла в такой стране, как Россия, а не в Италии, Мексике или даже Китае. (Хотя остается теоретически важная гипотеза, в каком бы направлении двигалась европейская и мировая геополитика XX века, если бы после 1918 года радикальным социал-демократам удалось консолидировать власть в потерпевших поражение Германии и Австро-Венгрии.)

Чтобы вполне оценить геополитическую и экономическую платформу, называемую сегодня Россией, надо вернуться назад во времени к тем ключевым моментам, в которые Российская держава приняла свои знакомые очертания. Первый такой момент относится к началу Нового времени, примерно между 1500 и 1550 годами. Если бы журналисты могли опросить тогдашних экспертов-политологов о важнейших событиях и трендах их мира, то, скорее всего, им бы указали на удивительно плотную во времени серию возникновения новых империй на обширной части суши между Тихим и Атлантическим океанами. Эти воображаемые эксперты, большинство из которых, по всей видимости, говорили бы на китайском, персидском и арабском, о протестантской реформации на далеком северо-западном выступе Евразии упомянули бы вскользь и, вероятно, с сожалением («Увы, полуголодные европейцы никак не изживут свои ереси и смуты»). Даже недавнее открытие Америки не особенно бы взволновало современников. В ту пору производственным и демографическим гигантом оставался, безусловно, Китай, восстановившийся после монгольских нашествий при неоконфуцианской династии Минь. Вскоре после 1500 года Великие Моголы (на самом деле выходцы из Туркестана с его давней персидской традицией) принесли имперское правление в извечно раздробленную Индию. В те же самые годы единство Ирана восстановили основоположники шиитской династии Сефевидов. Между 1453 и 1512 годом турки-османы практически целиком овладевают наследием Восточной Римской империи. Вскоре и ставшие испанскими Габсбурги успешно приступают к возведению католической империи на месте бывших западных провинций Рима. Практически для всей Евразии наконец закончилось ужасное Средневековье с его кочевыми нашествиями, феодальными усобицами и всевозможными восстаниями. Возобновление порядка и процветания на заре Нового времени обеспечивали массивные империи, которые, в свою очередь, усиливались целым рядом важных новшеств: более производительными аграрными и ремесленными техниками, бюрократизированной системой налогообложения, официальными религиозными иерархиями и не в последнюю очередь множеством пушек, которые стали главным доводом укрепляющихся монархий.