Есть ли сердца у призраков (СИ)

— Да, — обернулась Осториан, и в её глазах блестнули… слёзы? Какого чёрта она плачет? — Спасибо, милая, — тихо сказала она, крепко обнимая Лолу.

— Да не плачь, — говорила та, гладя спину Осториан морщинистой ладонью и едва сдерживая слёзы. Он видел. — Всё будет хорошо. Ну, всё, долгие проводы — лишние слёзы, — с этими словами она всё-таки оторвала от себя принцессу.

Дверь резко распахнулась, и Ричард схватился за рукоятку меча, но в помещение ввалились Лилит, Лейнд и Алестер, запыхавшиеся и красные от мороза.

— Ну наконец-то! Думала, не успеем! — воскликнула служанка, обнимая Осториан, которая не переставала плакать, размазывая слёзы по щекам. — Всё нормально, Ариана. Мы Вас очень любим, ладно?

— Ладно, — откликнулась она, всхлипывая.

Он никак не мог понять, откуда в ней столько доброты?.. Как можно было так сильно полюбить этих людей? Ричард, конечно, тоже по-своему был привязан к ним, но она! Ведь Лейнд и Алестер похитили её. Где она нашла силы простить их?

— Ариана, нам нужно ехать, — напомнил он, выводя из стояла Рояна и Дрейма.

— Сейчас, — ещё раз всхлипнула она, быстро обнимая Алестера и Лейнда. — Спасибо вам, спасибо. Я не знаю, осталась бы я жива здесь, не будь вас. Будьте осторожней, пожалуйста. Если я доберусь до дома, то обещаю, что никогда этого не забуду и обязательно позабочусь о вас.

— Ну, поезжайте с богом, — кивнул головой Лейнд. — Мы за вами поедем. Нельзя уж нам здесь оставаться.

Ричард кивнул головой и подошёл к Осториан. Та всё никак не могла расстаться с Лилит, но он, чувствуя щемящую жалость в сердце, осторожно, но твёрдо обнял её за худые плечи, накинул на них плащ и потянул в сторону лошадей.

— Это мой? — вдруг спросила Осториан, широко раскрыв глаза и утирая последние следы слёз. Ричард кивнул. — Он… он просто красавец. Как его зовут?

— Это Дрейм, — ответил он, подхватывая принцессу подмышки и сажая на коня. — Ты умеешь ездить верхом?

— Немного, — смутилась она. — Винс чуть-чуть учил меня.

Она до одури красива — он и так знал. Но смущённый румянец делал из Осториан что-то совершенно невероятное.

— Тогда едем сейчас же, — отрезал он. Оглянулся на прислугу сзади. И от их тёплых взглядов становилось легче. — Спасибо вам, — сказал негромко и уверенно, а потом вдруг подошёл к ним и оглянулся на Осториан, которая всё пыталась справиться с поводьями. — Что сберегли её. Спасибо.

— И ты береги, — наклонила голову Лилит, улыбнувшись. — Только не бросай. Она не выдержит.

— Я не брошу.

У него — целый мир, сосредоточенный в ней.

Ночной северный ветер продувал его, кажется, насквозь, но холода совсем не чувствовалось. В голове пульсировала только одна мысль: «Детеройт, Хэмминсы. Осториан».

Детеройт, Хэмминсы, Осториан, Детеройт, Хэмминсы, Осториан.

По кругу, так, что голова раскалывалась.

Верхом ездила Осториан всё же не так плохо, как он опасался. Её ощутимо потряхивало, и, когда они понеслись галопом, до его ушей изредка доносился тихий испуганный писк откуда-то слева.

Потерпи, Осториан. Потерпи, ради всего святого. Всё будет в порядке.

До Детеройта было миль пятнадцать. Чёртова ирония. Он разыскивал сестру почти по всей Оримнее, а она четыре года жила в пятнадцати милях от него. Время, судя по небу, перевалило за полночь, и нужно было торопиться.

— Нужно быстрее! — заорал он, пытаясь перекричать зимний ветер, звеневший в ушах. — Ты сможешь?

Она, наверное, что-то ответила, но он не услышал: вряд ли слабые после болезни лёгкие и связки смогли бы победить этот ветер. Но Осториан пустила коня быстрее, пригнувшись к его шее.

Детеройт спал, и это было неплохо. Остановившись и спрыгнув с седла, он тут же взял под уздцы коня принцессы, с которого та едва не свалилась.

— Жива? — тихо спросил он, спуская её, покачивающуюся, на землю.

— Ша… шатает. Немножко. Но я в порядке. Давай скорее искать Аладею, — довольно твёрдо произнесла она.

Аладею. Это, должно быть, было ужасно, но он не чувствовал ровным счётом ничего при мыслях о сестре. Даже не помнил её как следует и никогда особо не любил. Не потому, что был бездушным (хотя этот вариант всегда был приоритетным), а просто потому, что видел её за свою жизнь раз пять. Был в Листнии, когда мать родила её. Потом приехал несколько раз, жил дома около недели, чуть-чуть привык к маленькому существу с чёрным пушком на голове, потом уехал снова. Конечно, привязался к Аладее, когда после пожара, сожравшего жизни его родителей, им пришлось несколько месяцев жить по лесам и деревням, но по-настоящему, кажется, полюбить так и не успел.

Найти дом, где жили Хэмминсы, не составило большого труда: благо на Севере прижилась привычка вешать на калитки фамилии владельцев дома.

— Стой здесь, — шикнул он Осториан, которая уже собиралась было идти за ним. Видимо, прямо с лошадьми.