ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ НА МАРСЕ?

Ну и вот… Ходил я, значит, по улицам… Будто в парикмахерскую, а сам думал то про петлю, то про высотный домик. В общем - всякие глупости.

И тут этот пистолет! Прямо-таки подарок судьбы! Хотел уйти из жизни - пожалуйста! Стреляйся! Чик - и тебя нету!

А, действительно, чего тут думать? Обхватил плотно рукоять и - дуло к виску.

Есть любители пистолет в рот вставлять. Но я неисправимо гетеросексуален. Таким и из жизни хотел бы уйти…

– Стоять!!!! - тут крик раздался прямо-таки нечеловеческий. - Стоять!!! Брось оружие!!! Стрелять будем!!!

От крика я испугался. То, что хотели стрелять - это же ерунда какая-то. Пусть бы и стреляли. Но кричать же зачем?..

И тут прямо с нескольких сторон, как из-под земли, выскочили, откуда не возьмись, налетели менты поганые. Пистолет из руки выбили. Зуб выбили. Руки заломили, в наручники их…

В общем, история получилась такая: в Орске какой-то мудак убил человека в подъезде. Это его пистолет я поднял с земли. Даже не понюхал. А, говорят, он ещё дымом вонял от выстрела.

Как оказалось, что сразу же, как только я до него дотронулся, на меня налетела милиция - можно только бездоказательно догадываться.

Но меня с пистолетом поймали. И никаких сомнений, что я убийца, ни у кого не возникло.

Могли дать пожизненно, но адвокат так удачно повернул дело, что осудили всего на пятнадцать лет строгого режима.

В общем - не совершил я смертного греха.

Спас Господь…

…Иду по переулку. Плакат ещё этот… Большой такой, с собаками. Общество любителей собак. Собаки, и правда, на плакате такие красивые, что хочется их всех полюбить.

В голове всё мысли… Ах, да, я же как бы в парикмахерскую иду. Нужно выйти из дворов, потом пересечь улицу, трамвайные пути.

Петля, цианистый калий…

Я даже не услышал, как зазвенели, заголосили куранты трамвая… Сильный удар железного чудовища сбил меня с ног, а потом я увидал себя отдельно, а свои ноги… отдельно. Уже лилась фонтаном кровь из обоих обрубков, уже собралась вокруг толпа, а я всё никак не мог понять, что это я сам являюсь героем этого жуткого представления.

И боль пришла не сразу. Пока кто-то из толпы подбежал, упал возле меня на колени, стал ремнями, кусками рваных тряпок перетягивать обрубки, чтобы остановить кровотечение, я боли так и не слышал. Как будто наблюдал за всем со стороны. Вот лежу я. Без ног. А вот рядом - мужчина накладывает жгуты мне прямо на мокрые от крови джинсы.

А вокруг - толпа. Испуганная водительница трамвая. Кассир в оранжевой куртке…

Если бы всё это случилось в кино, то мне бы, наверное, ноги пришили на место. Но случай произошел не в кино, а в обыкновенном российском городе Орске. Тут врачи ног людям не пришивают. Но жизни людям спасают.

И я остался жить.

Без ног, калека, но - живой.

Вы будете смеяться, но мысли о самоубийстве после несчастного случая меня оставили.

И в семье обстановка как-то смягчилась, потеплела.

У нас же была идеальная семья. «И в горе и в радости». Да, мы поклялись когда-то в этом друг другу. И, когда наступило горе, жена, конечно, не бросила меня. И ругать по мелочам, прессовать, «пилить» перестала. Ушли упрёки, что «не хозяин», вон - сосед у себя какой забор поставил, а у тебя, как будто руки из… А на даче - заросло всё… И домик уже покосился…

Домик, а с ним и трава у дома остались в прежнем состоянии, но жена уже не ругала меня. Во всём помогала.

К варке и стирке ещё добавились заботы по транспортировке меня в инвалидной коляске. Старалась бодриться, не показывала вида, что переживает сильно-сильно. Всё словами меня поддерживала, нежностью.

У нас же была идеальная семья…

…Нет, не в парикмахерскую я шел. В поликлинику. Переулок, да, этот, где на плакате собаки… Приходила в наш дом медсестра. Рассовала по почтовым ящикам записки, что нужно пройти диспансеризацию. Плановую. Вот - кто с такого года по такой - прийти всем в поликлинику и пройти обследование. Кровь, моча, кардиограмма...

Я всё посдавал, шёл за результатами. Со своим депрессняком. Чувствовал себя вполне здоровым. Поэтому, когда терапевт Кларк Ванесович спросил, на что я хотел бы пожаловаться, я даже и не нашёлся, чем его порадовать. Ничего меня не беспокоило. А про депрессию ему говорить я даже и не подумал. Разве она болезнь - депрессия? Вон - целая очередь с температурой, а у меня - депрессия!.. Лопату мне в руки - вся депрессия пройдёт!

Но Кларк Ванесович был на мой счёт совсем иного мнения. Он вообще ляпнул что-то вроде того, что жить мне уже осталось совсем чуть-чуть.

– Как чуть-чуть? - я даже на какой-то момент и про свою депрессию забыл. - Вы это о ком, Кларк Ванесович? Это про пациента, что только что отсюда выходил? - Нет, - постарался освободить меня от всяких заблуждений мой терапевт. - У вас, - не при родственниках будь сказано, - уже четвёртая стадия. - Какая стадия? У меня ничего не болит!..

Кларк Ванесович стал мне подробно объяснять, что и как.

Он считал, что всё настолько серьёзно, что даже прочитал целую лекцию о моём несчастном случае.

Добавил к этому, что у нас не принято сообщать пациентам о страшных диагнозах, но он всегда придерживался иной точки зрения.