Есть ли жизнь после отбора?

– Иногда мне кажется, что прадед был прав: Свеча кричит от боли, – тихо сказала я, проведя ладонью по глубокой трещине, оставшейся от боевого заклятья.

– В моем родном мире артефакты подобной мощи обретают сознание, – согласился Гамильтон.

Мы поднимались по бесконечной винтовой лестнице, проходили мимо выбитых дверей, ведущих в абсолютно пустые, темные комнаты. Комнаты, которые даже не освещались: у Свечи недоставало сил.

Вот, наконец, и верхняя площадка.

– Возможно, тот тазик с пирожками был лишний, – шумно выдохнул Гамильтон.

– Я же несла тебя на руках! – возмутилась я.

– И при этом сильно давила на живот, – страдальчески вздохнул мой компаньон. – Все мне нравится в Свече. Все, кроме того, что мы сейчас прекрасная мишень.

Возразить было нечего: пол под нашими ногами ярко светился и, отражаясь от стеклянной крыши, распадался мириадами искр. Со стороны, наверное, потрясающее зрелище.

Остов магоскопа стоял в центре площадки. Линза уже была направлена на Пустошь. Мне оставалось лишь влить в нее щедрую порцию силы и достать подробнейшую карту.

Четыре фиолетовых карандаша – светлый, чуть темнее, еще темнее и почти черный – вот так мы зарисовываем Пересветы, оттеняя их яркость. Чем насыщеннее отблеск будущего разрыва, тем скорее ткань мира не выдержит и пропустит к нам тварей.

Увы, мы не можем воздействовать на сами Пересветы, но мы вполне способны просчитать скорость их разрыва. Жаль, что они видимы только после сухой грозы.

Зарисовывая всполохи, я увлеклась так, что только сдавленный возглас Гамильтона вырвал меня из этого транса.

– Посмотри!

Я бросила взгляд в линзу и пожала плечами:

– Обычное количество Пересветов.

– Да нет же, там, на четыре часа! Агр, за лапой смотри!

Сквозь линзу обычный мир виден не так чтобы хорошо. Я сделала шаг в сторону и увидела человека. Он был далеко, но… Он открыл портал?!

– Проклятый клинок! – выдохнули мы с Гамильтоном в унисон.

Человек бросился к разбитому стационарному телепорту и, потратив всего несколько секунд, смог его оживить. Цвет магии подсказал, что направление перемещения – столица.

– Это невозможно, – прошептала я помертвевшими губами.

– Невозможно то, что он провел с собой нескольких грамрлов, – мрачно произнес Гамильтон.

– Порталы разбиты. – Я никак не могла поверить в увиденное. – Мы же проверяем это! Я не могу не доверять своим людям!

– Доверяй, но проверяй, – наставительно произнес Гамильтон. – Ты закончила с рисованием? Ночь будет долгой…

В продолжение своих слов Гамильтон вытряхнул откуда-то из-под плаща пухлый сверток. Подтолкнув его носом к моим ногам, он небрежно бросил:

– Сервируй нам стол, пожалуйста.

– Ч-что?

– Пока ты думала о великом, я размышлял о насущном, – облизнулся пес. – Грамрлы уже в столице, послать туда весточку мы не можем, а потому, пока ты накрываешь на… кхм, пол, я отошлю карты Митару. Затем мы спокойно поедим и отправимся изучать портал, потом храм, а там уже и до ужина рукой подать. А ужинать лучше всего в доме Митара. Все же готовишь ты не так, как колдуешь.

Из всей его речи я уловила только одно:

– Почему мы не можем послать весточку в столицу?

– А кому ты в столице доверяешь? Кристоф неизвестно где, его вещей у нас нет, следовательно, послать щенка по его следу мы не можем. Что это?

– Он прислал в подарок пластинку ледяной стали. – Я вытащила конверт. – Внутри была записка, на ней, наверное, остался запах. Может, этого хватит.

– О, ты носишь его подарки при себе? – ухмыльнулся Гамильтон.

– Это ничего не значит, – отрезала я.

– А я ни на что и не намекал, – ухмыльнулся пес, а после сурово нахмурился. – Колбаса сама себя на хлеб не положит, Мина. И это, кстати, тоже не намек. А вполне себе прямая фраза.

– Поняла я, поняла. – Мне оставалось только закатить глаза.

И, пока я нарезала колбасу – подумать только, как я использую клинок из окраинной стали, – Гамильтон призвал двух бассетов. Или…

«Это какой-то неправильный бассет», – подумала я, но промолчала. Мало ли что, все же жители Псовьего Мира весьма и весьма разношерстны.

– Я бигль, Алья, – невысокая малышка грациозно потянулась, – мы родственники, но не скрещиваемся. Бережем чистоту крови.

Они исчезли, а я вдруг вспомнила, что второй раз они в наш мир вернуться не смогут.

– А как…

– Алья передаст конверт и записку одной из моих учениц. Они смогут из нашего мира настроить связь с владельцем запаха. То же самое с картами, только там адресно, а не через связь. Сама понимаешь, племянников и племянниц у меня немало.

– И все они тебя любят. – Я улыбнулась и плавно повела рукой. – Прошу к столу.

Сев, Гамильтон морфировал передние лапы так, чтобы они стали похожи на руки. Расправившись с бутербродами, мы открыли кулек с печеньем. О, то же самое, что Тария приносила к нам домой! Песочный коржик, посыпанный коричневым сахаром.

– Печенье предлагаю оставить на перекус, – неожиданно предложил Гамильтон. – Не стоит идти на поводу у желудка.

– Это Ауэтари так на тебя действует? – спросила я и добавила: – Я попросила ее погулять с тобой по городу. Послушать людские разговоры.

– Ты сомневаешься в Митаре?