Есть ли жизнь после отбора?

– Я хочу, чтобы провели немного времени наедине, – я пожала плечами, – между вами искрит.

– Это наше прошлое в конвульсиях бьется, – мрачно отозвался Гамильтон, – но спасибо.

Прибрав за собой, мы спустились вниз. И я, помня о том, что нужно заменить несколько ловушек своей одной, вытащила пластинку ледяной стали. Клинок из нее не выйдет, а вот маленький сюрприз для того, кто придет со злом, – вполне.

– Не думаешь, что это слишком жестоко? – с интересом спросил Гамильтон, вновь забравшийся ко мне на руки.

– Я думаю, что я пока не могу осознанно вырастить ловушку, которая растворит человека в кислоте. – Я кивнула на глубокую яму, замаскированную иллюзией. – Или вон то дерево – оно сделает частью себя любого, кто его коснется. Посмотри, сколько в нем черепов. Моя же ловушка, во-первых, подаст сигнал, а во-вторых, надежно удержит неприятеля. Когда раз за разом переживаешь худшие моменты своей жизни, когда вновь и вновь видишь, как сбываются твои самые страшные опасения, когда кошмары занимают разум – можешь ли ты мыслить здраво и вырваться из ловушки? Я думаю – нет.

– А я думаю, что после твоей ловушки допрашивать будет некого, – зевнул Гамильтон. – Осторожно!

– Вижу.

Зона рассыпанных ловушек заканчивалась, впереди короткий участок старой дороги, несколько почти уничтоженных развалин и разбитый телепорт.

И грамрл.

– Скажу честно: я пуста. Вся моя сила ушла на ловушку, – призналась я.

– Скажу прямо: я не удивлен, – отозвался Гамильтон. – Вопрос лишь в том, откуда эта тварь взялась. Мы видели, что все они ушли.

– Вопрос в том, как эту тварь упокоить, – поправила компаньона. – Но вначале выйти из окружения недружественных заклинаний…

– Нет ничего невозможного, – ухмыльнулся Гамильтон. – Пока я его отвлекаю, ты выходишь. Но вот вопрос: что ты можешь сделать?

Я только усмехнулась:

– Серьги пусты, но, знаешь, если надеть слишком вычурное ожерелье под одежду, то этого никто не заметит.

– Тогда готовься, – хищно выдохнул мой компаньон. – Иду!

Сгруппировавшись, он оттолкнулся от меня и прыгнул вперед. Только чудо и многократно отработанное движение не дало мне слететь с безопасной тропки в очередную колдовскую ловушку.

На лету Гамильтон многократно увеличился в размерах и просто-напросто снес грамрла! Чтобы через секунду отпрянуть: у твари оказался напитанный межмировой магией трезубец. Глаза пекло, и я люто ненавидела саму себя: отправиться за пределы крепостной стены и не взять с собой очки!

Плотно смежив веки, я напитала их своей силой. Нельзя смотреть на грамрла незащищенным взглядом, а очки я достать не смогу: мои так и остались у Марона!

Проблема в том, что так, сквозь веки, я не вижу ловушек. Прекрасно вижу тварь, как она кружит и атакует моего компаньона, но ловушки… Ловушки я не вижу.

Решение может быть только одно, и я никогда не признаюсь…

– Лови меня!

Что прыгать в пустоту очень страшно и что я не уверена…

– Рехнулась! – рявкнул мой компаньон.

Что Гамильтон сможет меня поймать.

Смог. И вот я уже на его спине.

Коротко взвыв, Гамильтон пошел на сближение. Я же, растерев ледяные ладони, послала в грамрла поток своей «всеисцеляющей силы».

Поток был отбит трезубцем.

– Сэ-сэ-сэ, – от присвиста твари стало жутко. – Цэвос-ська и пёс-с. С-снакомый запах: я уже пил такую жис-снь.

Отец?!

– Лжешь, – выдохнула я и вновь атаковала грамрла.

Он принял удар на трезубец и…

О да, пауко-змейки видят не так и хорошо, как мы, люди.

На стальных резцах его трезубца появилась сеть трещин. А значит, моя магия пробивает его защиту.

– Плюнь в него, – выдохнула я, и Гамильтон тут же отпрыгнул назад, сел на задницу и широко раззявил пасть.

Под прикрытием пламенного дыхания я послала еще несколько ударов и с удовлетворением услышала предсмертный свист грамрла.

Соскользнув на землю, я подошла к краю выжженной земли. Тварь, вероятно, мертва. Но подходить ближе я не рискну, все же…

Это было медленно. Судорожное сокращение мышц, и грамрл тратит остатки своей жизни на то, чтобы метнуть в меня осколок своего трезубца.

А я просто стою и смотрю на свою приближающуюся смерть. Я понимаю, что нужно уклониться – припасть к земле или уйти в сторону. Я понимаю, что Гамильтон уже уменьшился и его не заденет…

Но я не могу двигаться.

– Дура!

В спину бьет что-то увесистое, и я лечу вперед, падаю и лежу, не понимая: это все?

Глубокий вдох, запах горелой травы щекочет ноздри. Медленный выдох, сквозь напитанные силой веки я вижу, как шевелятся не прогоревшие травинки.

Сердце бьется, боли нет. Пальцы на руках и ногах сжимаются-разжимаются. Я цела?

– Я в восторге от твоей реакции, – проворчал Гамильтон, и тяжесть, давившая на спину, исчезла. – Это был сарказм, если что.

– Я понимала, что нужно уклониться, – хрипло произнесла я и села, – понимала, в какую сторону. Но не могла...

– Ты посмотрела на него открытым взглядом? – предположил Гамильтон.

– Издалека, – я покачала головой, – это не могло повредить. А после... У меня и сейчас глаза закрыты. Я стала куда лучше видеть сквозь веки.