Есть ли жизнь после отбора?

– Говори как есть, детей здесь нет. А что Ауэтари?

– Она решила, что мы будем жить здесь. Что она попросит кого-нибудь принять ее в компаньоны и наши дети родятся здесь. Но тогда они не будут обладать всей полнотой разума! Да, они не станут такими, как ваши собаки, но и на один уровень с нами встать не смогут.

Прижав Гамильтона к груди, я тихо-тихо прошептала:

– Ты молодец, ты все сделал правильно.

Хотя внутри меня все переворачивалось. Я могла его потерять. И я даже не могла на него за это накричать. Жизнь несправедлива.

И вот, кстати, что меня всегда поражало в Генерале – редчайшие мгновения бессилия сменялись боевым настроем так быстро, что это даже казалось фальшивкой. Только-только он был ослаблен, скукожен до самой крохотной своей формы – и вот передо мной вновь благородный бассет в расшитом жилете.

Вот только собачья морда может быть не менее, а то и более выразительной, чем человеческое лицо. А уж если перед тобой самый родной хвостик, то… Невозможно не прочесть сокрытое.

– Ты сердит на Ауэтари, – я сощурилась, – за то, что она обрекла ваших гипотетических детей на неполноценность?

– За то, что она никогда не обрекла бы их на это, – мрачно произнес Гамильтон.

– Прости, но я перестала что-либо понимать, – созналась я со вздохом.

– Щенки, выношенные и рожденные вне родного мира, никогда не встанут вровень со своими родителями, – Гамильтон сердито цокнул, – но есть вариант, при котором это правило не работает.

Он замолчал. А я как-то остро поняла, что этот вариант совсем не вариант в нашем случае. И что за просто так мир такие подарки не дарит.

– Жизнь матери в обмен на нормальное потомство? – хрипло уточнила я.

– Не в полной мере, – кивнул Гамильтон. – Жизнь останется, как и разум. Но возможность изменять параметры своего тела, магия, здоровье и долголетие – все это будет разделено между щенками.

Что самое страшное, я могла понять и Ауэтари. Она явно все обдумала и заранее смирилась с ценой.

– Теперь я понимаю, что вы просто созданы друг для друга, – выдохнула я в итоге. – Знаешь, тебе стоит придумать достойный подарок.

– Думаешь, поможет?

– Создаст правильный настрой, – серьезно кивнула я. – Никакие драгоценности и никакая пища не заменят тебя, Гамильтон. Но, так как ты жив, милые и тщательно продуманные подарки могут подарить чуточку хорошего настроения. А где оно, там и конструктивный разговор. И вот вопрос, что вам мешает совместить приятное с полезным – жить у нас, а детей вынашивать в родном мире?

Гамильтон глубокомысленно хмыкнул и, вытянув из воздуха свою трубку, раскурил табак. Чтобы через секунду чихнуть вперемешку с истерическим лаем.

– Кажется, кто-то только что бросил курить, – фыркнула я и подобрала уроненную на землю трубку, – целители одобряют. Курение вредит вашему здоровью, нюху и кошельку.

– Я так старался избавиться от дурной привычки, – мой компаньон дернул шкурой и потер лапой нос, – что в итоге даже подумать не успел, а трубка уже дымится.

– Сила привычки, – я сощурилась, вспоминая, когда же я последний раз видела Генерала курящим, – но, знаешь, ты молодец. Столько времени держался и сорвался только в сложный, острый момент.

– Но сорвался, – хмуро произнес Гамильтон.

– Но больше не сорвешься, тебе явно не понравилось, – я хихикнула. – Оставляю тебя обдумывать подарки, а сама…

– Да что тут думать, – усмехнулся Гамильтон, – все я знаю.

– О нет, мой дорогой, – я присела на корточки и обняла компаньона за шею, – умоляю, сначала подумай. Мужчина-бассет от мужчины-человека отличается не слишком сильно. Так что отбрось очевидное и повспоминай прошлое – обнаружишь много интересного. Но и про кровяную колбасу тоже не забывай. Просто… Просто баловать надо не только желудок.

Гамильтон шумно выдохнул и ткнулся мне в щеку холодным носом.

– Иди уже, – буркнул он, – Генерал думать будет.

Кусты я покидала в наипрекраснейшем расположении духа. Теперь решить все вопросы в банке, а затем навестить-таки Корделию.

Спеша к зданию банка, я одновременно подергивала свою силу за ядовитые ниточки. Уже сейчас становилось ясно, что, в принципе, можно призвать клинок из Безвременья. И он даже появится, но, быть может, вместе с той грудой хлама, что в свое время призвал Жрец.

«Тогда вышло неловко, но сейчас… Может, вечером и стоит все это выдернуть и порядок уже навести?» – пронеслось у меня в голове.

А потом пришла совершенно другая мысль: вечером не захочется наводить порядки. Сегодня в любом случае доведется встретиться с леди Фоули-Штоттен старшей. А это минус прорва сил и энергии.

«Я, наверное, навсегда останусь обиженным ребенком, – призналась я самой себе. – С другой стороны, у меня есть лучшая мать на свете. Просто собака, но зато породистая».

Мне уже надоело дергаться при мыслях о человеческой матери. Но и оставаться равнодушной тоже не получалось. И этот момент бесконечно злил.

«Хватит, – одернула я себя и толкнула массивную дверь, ведущую в банк. – Хватит».

Пройдя сквозь заполненный людьми холл, я положила руку на идентификационный камень. Распознав мою силу и кровь, он осветился холодным синим светом.