Есть на Волге утес

— А коль будет не все ладно? — вмешался в разговор гонец от Васьки Уса. — Вы прошлое письмо не получили, а там, насколь я знаю, было указано: Кузьмодемьянск держать любой ценой.

— Не беда, если будет туго, воевода Шуст гонца ко мне в Лапшангу пошлет. Я к тому сроку накоплю там тыщенку-другую и приду на помощь.

Так сотник Мирон Мумарин стал атаманом десятитысячного войска и вывел армию на Ядрин.

2

А в монастыре люди все прибывали и прибывали Савва и Аленка с каждым вели разговоры, определяли к месту, а казачишек, которые утекли из-под Синбирска, ставили в сотенные. Ибо сказано — за битого двух небитых дают. Вчера под вечер появился на дворе мужик, в котором Савва определил человека степенного, умного. И не ошибся. Позвал его в келью для расспросов. Аленке такие беседы надоели до тошноты, и она хотела уйти в каморку, но задержалась. Человек был и впрямь не похож на других. Те, чаще всего, приходили тощие, голодные, грязные и оборванные. А иногда и хмельные. В келью вошел мужик лет сорока, высок, могуч, в плечах широк. Снял шапку мерлушковую, перекрестился. Волосы расчесаны на пробор, бородка и усы не всклокочены, как у многих, а коротко и чинно пострижены. Зипун доброго сукна подпоясан широким кушаком, штаны хоть и стары, но аккуратно залатаны. Сапоги чисты, мокры — видать, перед воротами смыл грязь в луже.

— Как зовут, чей будешь? — начал расспрос Савва.

— Степанко Кукин, сын Федоров. А родом я из деревни Копани, что под Кузьмодемьянском.

— Где был, что видел?

— Был, почитай, везде, видел много.

— Присядь, рассказывай.

— С чего бы начать? Ну бывал я в солдатах и назад тому года с три из полка бежал на Дон. Попал к Степану Разину, жил в казаках. После взятия Астрахани пошел с атаманом вверх по Волге, под Саратовом ранен был. Степан пошел дальше, а мне велел, оклемавшись, итти на Саранск и сбивать там ватагу, ждать его указу. Ватагу под Шацком я сбил, но приказа не дождался. Люди в разбой ударились, мне это не по душе стало, ушел я от них. В селе Кочемасы под городом Ломовым люди, взбунтовавшись, меня атаманом поставили. Село взяв, нам бы надо под Ломов итти, а бунтовые мужики село свое оставить не захотели. Я опять ушел.

— Бросил, стало быть? Как и шацких.

— Сказано — не по душе мне такое. Я и к Стеньке потому убег, что он волю всему черному люду обещал. Всему, чтоб ты знал. А шацкие только о разбое мыслили, а кочемасовцы о своих дворах да о барском добре. И тех и других гибель ждет. А я если и погибнуть хочу, то за корысть всего люда, а не своего двора ради. Прошел я мимо Алатыря, был в Керенске. Троецкой острог миновал, сидел в тюрьме в Инсаре, около Темникова был: везде бунтуют, все розно, а чего хотят — не знают. А един вож где? Разин ушел на Дон, Васька Ус попятился аж в Камышин. И тогда решил в родные края податься.

— А к нам зачем пришел? — спросила Аленка.

— О вас далеко слух разнесся? Любопытно мне стало— девка в атаманы выбрана. Да и кормят у вас, говорят, справно.

— Хлеб-квас пока, слава богу, есть, — заметил Савва. — Прикажи Насте принести еды для гостя, ну и этого… того самого.

— Я сама схожу.

Аленка вышла, велела Насте угостить пришельца, сама пошла к Ефтюшке узнать, как идут сборы. Потом ее окружили сотенные атаманы, у каждою десяток вопросов. В келью вернулась часа через два. Савва и Кукин, слегка захмелевшие, горячо спорили. Поп докладывал Степке, что Разин смалодушествовал, и надо искать иного большого атамана, который вкупе с казацким патриархом собрал бы все бунтующее племя в един кулак.

— Слышь-ка, Алена, — сказал Савва, — Степан удумал с нами итти. Возьмем его есаулом, а? В ратных делах он зело мудр и многоопытен.

— Пусть остается. Знает, куца мы идем?

— Говорил я. Расскажи, есаул, како ты мыслишь.

— Сколь, атаман, у тебя на сейчас людей?

— Коло тыщи.

— Больше нам и ни к чему. Я мыслю, нам до Темникова в бой вступать не надо, в дела бунтовых сел и городов не вмешиваться. Итти через Ядрин, Курмыш, Сергач, Мамлеево — путь самый краткий. В города не заходить, инако до Темникова мы и к весне не дойдем. Я такие путя знаю — все мимо и мимо. Взяв Темников, мы бросим клич, чтоб все ватаги нас слушались — сколотим по саранской черте одно войско. Далее будет видно. А теперь покажи мне свою рать, атаман. Есаулом, так есаулом! Дай бог нам удачи…

Спать было некогда. Почти всю ночь Аленка и Кукин обустраивали войско. Степанко хорошо видел людей — он сразу же сменил четверых сотенных (пустые людишки), перестроил по-своему пешие сотни. Из полтораста монастырских лошадей лучших выбрал под седла и установил конную сотню. Выбрал бывалых казаков, велел им чинить седла и сбрую. Оставшуюся полсотню лошадей отдал в обоз, хозяином в обозе поставил Ефтюшку. Савве дано было более всех — он получил должность духовного атамана, казначея и письмоводителя. Настю Алена поставила своим стременным.