Есть над чем посмеяться

Она ответила мне:

— Вы очень милы, но ничего не понимаете в этих вещах. Между тем… наконец… ну раз вы меня вынуждаете…

Она наслюнила палец, как это делают женщины, когда хотят остановить петли на чулках, потом наполовину отвернулась и подняла платье.

Я вынужден смотреть потому, что не должен спускать с нее глаз. Так вот, я вас заверяю, что у нее просто замечательные ноги! Я продолжал смотреть на нее, когда внезапно понял ее игру. Наверху ее чулка, поддерживаемый подвязкой, находился маленький автоматический пистолет.

Я прыгнул. Я вам уже сказал, что паркет покрыт большим белым ковром. В тот момент, когда она схватила свое оружие, я бросился к краю ковра, схватит его обеими руками и с силой потянул.

Девочка упала, но падая, она выстрелила, и я получил сливу в верх левой руки. Несмотря на то, что оружие было малого калибра, этот удар заставил меня повалиться. Я не должен был сомневаться, что у девочки быстрая реакция.

Прежде чем я успел встать, она была уже у двери и выключила свет. Я находился в скверном положении потому, что не мог ее видеть, а она знала, где я нахожусь. Я бросился к дивану, чтобы прикрыться им, как экраном.

— До свидания… — сказала она. — Моя любовь.

Она выпустила в мою сторону три пули, которые попали в камин. Потом я услышал, как хлопнула дверь. Я побежал в прихожую и услышал шум спускающегося лифта. Я ничего не мог сделать…

Я снова включил свет и налил себе выпить. Потом снял пиджак, чтобы осмотреть ранение. Пуля попала в верхнюю часть левой руки, около самой артерии. Учитывая, что во время выстрела эта куколка сама падала на пол, можно заключить, что она умеет пользоваться огнестрельным оружием.

Я перевязал руку носовым платком, помогая себе зубами, потом влил в себя виски и вызвал по телефону Еруарда. Он ответил мне, что приедет.

Потом я сел перед огнем, откинулся на спинку кресла и вспомнил все бранные слова, которые знал по-английски, по-французски, по-турецки, по-португальски, по-арабски, которые подошли бы к этой девчонке. И когда решил, что этого недостаточно, стал выдумывать новые слова.

Но нужно отдать должное этой девочке…

Было примерно три часа утра, когда Еруард и я в полицейской машине приехали в Зиедлер-клуб.

Этот Еруард — шикарный тип. Он инспектор-шеф Национальной Безопасности. У него есть чувство юмора, и он мне сказал, что это дело — приятная для него перемена после объявления войны, так как он все время занимался лишь ловлей шпионов.

Мы побывали также в посольстве США, где подтвердили мою личность и где я официально попросил о разрешении мне самому вести игру так, как я считаю нужным. Мне особенно важно было, чтобы пресса не объявила об убийстве Родни Уилкса. Это могло вызвать осложнения.

Еруард был изумлен, когда я просил его не накладывать руки на девочку, которая стреляла в меня, в случае если полиция ее разыщет. Вы поймете потом, почему я так просил.

У этой куколки интимные связи с Назаровым, и в случае, если полиция ее захватит, казак немедленно смоется в неизвестном направлении. Комбинация, которую мы попытаемся провести, провалится. Жералдина Перринер, настоящая, будет сходить с ума от исчезновения ее любимого. И мы все будем плавать в неизвестности.

Еруард понял, что я прав. Он согласился со мной, что единственная вещь, которую сейчас надо делать, это дать понять этой куколке, что она удачно вывернулась.

Моя рука дьявольски болела, но врач, который осматривал ее, сказал, что никаких неприятностей не предвидится и что она скоро заживет. Только я не был в хорошем настроении, когда мы приехали в «Зиедлер».

Там стоял фургон полиции. Еруард сказал мне, что они вынесут тело Родни в одной из корзин для грязного белья, чтобы не привлекать внимания.

Когда мы приехали в клуб, там было еще очень оживленно. Из зала ресторана до нас доносился звук оркестра. Мы коротко переговорили с Зиедлером, чтобы объяснить, что мы собираемся делать. Потом мы отправились в гардероб.

Еруард задал гардеробщице несколько вопросов. Он указал ей пальцем на шляпу Родни Уилкса. Он спросил ее, не помнит ли она, в котором часу он приехал. Он подробно описал ей внешность Родни, следуя моим указаниям. Он настаивал на том, что мой приятель всегда носил шляпу с приподнятым впереди бортом, что делают очень редко.

Нам повезло. Она помнила Родни и именно потому, что его шляпа показалась ей странной, и потому, что она придавала его лицу кукольный вид.

Она помнила его еще потому, что он дал ей пятьдесят франков на чай. Когда Еруард спросил ее, чем объяснить подобную щедрость, она ответила, что это потому, что она выяснила для него номер телефона.

Она нам сказала, что она почти уверена, что он приехал в клуб около двенадцати. После того как он дал ей свою шляпу, он попросил ее вызвать отель «Дьедонне». И он взял трубку, которая находилась около нее, несмотря на то, что просил, когда она называла отель телефонистке, говорить тихим голосом.