Есть стыковка! История первого рукопожатия СССР и США в космосе

Из-за деревьев и глубокого снега было невозможно посадить рядом с ними вертолет или добраться до них по земле до темноты, так что Леонов и Беляев провели долгую холодную ночь, свернувшись калачиком в «Восходе». Вокруг выли волки. У космонавтов с собой имелось лишь несколько рационов в аварийном запасе и пара глотков водки, которую Беляев сумел пронести на борт. Утром 21 марта их наконец вывезли оттуда вертолетом, и вечером того же дня космонавты вернулись на Байконур. Они отправились в Москву 23-го – на большой прием и пресс-конференцию, где не упомянули ни об одной из многочисленных проблем. Впрочем, некоторое внимание было уделено ручному сходу с орбиты, ведь было очевидно, что экипаж приземлился на один виток позже. (Как утверждается, Гагарин дал им намек словами: «Дай я попробую», словно они сменили друг друга за рулем машины.) На Мысе все безусловно считали «Восход-2» очередным первенством советской пилотируемой программы, ведь мы только пытались поднять «Джемини» от Земли на жалкие три витка.

22 мая, за день до запуска «Джемини-3», мы с Уолли я зашли в кафе Wolfie’s Deli в отеле Ramada Inn в Коко-Бич. Нас обоих злил тот факт, что у Гаса и Джона в полете не будет настоящей еды, и Уолли купил сэндвич с солониной. (Гас любил сэндвичи, которые делали у Wolfie.) На следующее утро, в день запуска, я в корабле на площадке № 19 выставлял переключатели в полетное положение, а тем временем Уолли засунул пакет с сэндвичем в карман штанины скафандра Джона Янга. Он застегнул молнию и сказал ему: «Дашь это Гасу на обед».

Одевались астронавты в медицинском трейлере, припаркованном на площадке № 16, в нескольких сотнях метров от 19-й по прямой, но километрах в двух, если ехать по дороге. В то утро, однако, был открыт прямой проход между ними – так решил непостижимый старший уоррент-офицер Бартон по прозвищу Ганнер – «Стрелок». Уолли явился на одевание в самом обшарпанном старом скафандре меркуриевских времен, который только мог найти, и с ухмылкой заявил Гасу и Джону, что у них остался последний шанс «спрыгнуть», а мы вполне готовы их заменить. «Ну уж нет», – ответили нам.

Я помог Гасу и Джону забраться в корабль, пожелал им удачи и уехал на лифте вниз. Теперь моя работа состояла в том, чтобы сидеть, ожидая подтверждения старта, в бункере в качестве оператора связи – на жаргоне NASA такая позиция называлась Стоуни, то есть «каменный». Мои функции капкома переходили затем к Гордо Куперу в центре управления полетом «Джемини», который в данном случае представлял собой обновленный центр управления «Меркурия». Вместе с Гордо там были Уолли, Джим МакДивитт и Эд Уайт.

Предстартовый отсчет к запланированному моменту запуска в 09:00 местного времени шел гладко, но на отметке T-38 минут мы увидели признаки утечки в топливной магистрали, питающей «Титан». Ее удалось исправить, но ценой 24-минутной задержки. На этом проблемы кончились, и в 09:24 «Титан» полыхнул огнем двигателей. «В добрый путь, Молли Браун!» – передал Гордо. (Гас дал своему «Джемини-3» такое имя[33] к неудовольствию головного офиса NASA.) Через четыре с половиной минуты Гас и Джон уже находились на орбите с перигеем 161 км и апогеем 232 км. Апогей оказался немного выше расчетного – ракета слегка перебрала со скоростью[34].

Не успели они пройти над наземной станцией на Канарских островах, как столкнулись с первым неприятным сюрпризом: Джон заметил падение давления в системе, питающей кислородом и кабину, и оба скафандра. Гас молча опустил стекло гермошлема, но Джон рассудил, что проблема, скорее всего, не в системе, а лишь в датчиках, и переключился на запасной электрический преобразователь. С этого момента дела пошли более гладко. Над Австралией Гас и Джон опробовали двигатели системы орбитального маневрирования, а в конце первого витка включили на 74 секунды основные двигатели направленного перемещения, снизив тем самым апогей и отчасти перигей[35]. Они стали первыми астронавтами, которые маневрировали на своем корабле на орбите.

Гриссом и Янг провели второй маневр на втором витке, запустив одновременно передний и задний двигатели, чтобы придать скорости боковую составляющую[36] и изменить наклонение орбиты. Наконец, на третьем витке, через 4 час и 21 мин после запуска, они провели 109-секундное включение и снизили свой перигей – если бы у Земли не было атмосферы, то он проходил бы на высоте 80 км – чтобы пойти на спуск вне зависимости от того, запустятся их тормозные двигатели или нет.

Отсек оборудования отделился с громким треском, напугавшим экипаж. Спустя несколько мгновений запустились четыре твердотопливных двигателя, один за другим, и тоже работали намного громче и намного сильнее, чем ожидалось. Раздался еще один взрыв, и ушел прочь модуль тормозных двигателей. «Джемини-3» начал свое долгое падение к Земле, слой плазмы окутал его, заблокировав связь. За окнами астронавтов показалось пламя, полетели небольшие кусочки абляционного теплозащитного экрана.