Есть стыковка! История первого рукопожатия СССР и США в космосе

И вот – бум! Мы сделали захват, Джон втянул штырь, и мы услышали быстрые удары защелок, которые завершили режим стыковки. «Хьюстон, это «Аполлон-10», – произнес я. – «Снупи» и «Чарли Браун» обнимают друг друга». Мы оба проработали карточки, Джон выравнял давление в тоннеле, снял люк командного модуля и убрал головку стыковочного механизма, а мы удалили гнездо. И когда я увидел Джона, я обнял его – так я ему обрадовался.

Наш день оказался весьма загружен, но оставалась еще одна большая задача – отстрелить «Снупи». Зная, что наш лунный модуль отправляется на вечную орбиту вокруг Солнца, мы положили в него флаг ООН и упаковку с пятьюдесятью флагами штатов США. Мы также загрузили на LM стыковочный штырь, поскольку больше в нем не нуждались, вместе с пустыми пакетами из-под пищи и некоторым другим мусором. Джон воспользовался преимуществами относительного уединения на «Чарли Брауне», чтобы в первый раз сходить по-большому, так что результат его жизнедеятельности мы тоже загрузили на борт «Снупи». Мы шутили, что теперь «Снупи» имеет пищу, воду, кислород, органический материал, – все ингредиенты для возникновения жизни. Может, через несколько миллиардов лет где-нибудь в Солнечной системе появится какой-нибудь вид снупи-монстра, отдаленно похожего на Джона Янга по прозвищу «Хосе».

Задраив люки, мы попробовали разгерметизировать туннель – и не смогли. (Мы еще не знали, что причиной проблемы послужила ошибка при производстве: отверстия для стравливания воздуха не были просверлены, они остались сплошным металлом.) При наличии в туннеле давления нам грозил серьезный толчок в момент отхода «Снупи». Мы это понимали, и потому надели гермошлемы и перчатки и привязались к креслам. Когда Джон нажал на выключатели отстрела, нас так бросило назад, что мы почувствовали даже перегрузку. «Снупи» отскочил, словно камень из пращи.

Ночь мы проспали мертвым сном, а большую часть следующего дня полета провели за фотографированием потенциальных мест посадки с окололунной орбиты. Это работа заключалась не просто в том, чтобы нажимать на спуск. Я вручную вел «Чарли Браун» в режиме местной горизонтали, Джон отыскивал места, а Джино делал стереоснимки. После каждого прохода я поворачивал аппарат на 180° по крену, давая Джону возможность перевыставить инерциальную платформу по звездам, и мы передавали информацию в ЦУП. Затем мы вновь разворачивались в орбитальную ориентацию.

Мы продолжали заниматься этим над обратной стороной Луны, когда зажегся красный предупредительный огонек. Один из трех топливных элементов, необходимых, но очень сложных устройств, в которых кислород и водород соединялись, чтобы дать электричество и воду, взял да и «умер» без предупреждения[95]. Командно-служебный модуль мог работать на двух топливных элементах и даже на одном, если отключить определенные системы. Но нам до дома было еще далеко. Как только мы восстановили контакт с Хьюстоном, я сообщил им о проблеме, и они начали разбираться в ней. Джон произнес: «Стоит подождать, когда мы уйдем в ночь и на обратную сторону, и там за нас возьмется следующий сукин сын».

Я счел слова Джона излишне циничными. Вообразите же мою реакцию, когда на середине следующего прохода над ночной стороной начали мигать данные второго топливного элемента. На этот раз я обратился к Хьюстону в несколько большей тревоге: «У нас могут быть серьезные проблемы». На мой взгляд, пришла пора уточнить векторы для досрочного старта к Земле. Однако в Хьюстоне посчитали, что мощности одного исправного элемента и второго, работающего частично, хватит для возвращения домой. Как потом оказалось, отказ топливного элемента в нашем полете случился один единственный раз за всю программу[96].

На последнем витке над обратной стороной Луны, через 137 час 36 мин после старта с Мыса и после 62 часов на окололунной орбите, Джон ввел команду включения двигателя системы SPS. Он точно выдал заданный импульс продолжительностью 2 мин 44 сек, и мы направились домой.

Наша траектория была спроектирована в расчете на скорейшее возможное возвращение, что позволило нам покрыть дистанцию в 383000 километров за 42 часа вместо обычных 56 часов или более[97]. Это означало, что в некоторый момент мы достигли скорости 39938 км/час, то есть 11094 м/с, максимальной, с которой когда-либо летал человек – или будет летать, пока астронавты не вернутся на Землю с Марса.

За эти два дня у меня нашлось время поразмышлять о том, что мы совершили, об увиденных картинах, о пройденном пути – и не просто от Земли до Луны, а от первого «Меркурия» до самого порога посадки на Луну. Наше достижение поистине имело огромное значение, и я гордился своей причастностью и вкладом в него. Джон и Джин испытывали те же чувства. С Луной мы прощались без разочарования и всю дорогу домой были по-настоящему счастливы.