Есть стыковка! История первого рукопожатия СССР и США в космосе

На второй день в космосе Джино Сернан получил возможность открыть «Снупи». Когда он вернулся оттуда через несколько мгновений, его волосы и брови были покрыты белыми частицами изоляционного материала. Он напоминал гончую, побывавшую в курятнике. Майларовая пленка на внешней части люка из командного модуля в переходной туннель порвалась, высвободив облако белых крошек стекловолокна. Эти частицы вызывали чертовский зуд, и потребовалось несколько часов, чтобы, насколько возможно, удалить их. Большую часть материала затянуло в систему циркуляции воздуха командного модуля, где оно и осело на фильтрах, а мы продолжали дышать остатками. Полагаю, все могло обернуться хуже, если бы вместо стекловолокна оказался асбест, например.

К утру вторника 20 мая мы поднялись до высоты 240 000 км над Землей, и наша скорость упала до каких-то 1100 м/с. Когда мы приблизились к точке, где лунное притяжение стало превышать земное, скорость вновь начала расти, и по мере нашего падения на Луну достигла 2509 м/с. Наша траектория получилась столь точной, что три из четырех заложенных в план коррекций траектории были отменены. В итоге мы отклонились от цели менее чем на 2 км.

На расстоянии 14 500 км от Луны мы снова провели телепередачу для тех, кто остался дома. Я отметил, что Земля теперь кажется по размеру чем-то средним между грейпфрутом и апельсином. И теперь мы видели не всю Землю, а лишь ее половинку. Я не мог описать Луну, поскольку она еще не предстала нашему взгляду. В течение всего полета мы видели лишь ее ночную сторону, которая была почти совершенно черной. Уставившись в навигационные приборы, Джон Янг сумел найти в небе «пустое» место, поэтому мы твердо знали: Луна там, именно она загораживает звезды. И все-таки это было слегка странно. Я сказал Хьюстону: «Ловим вас на слове – вы обещали, что она там».

И лишь когда мы готовились к критическому включению двигателя, который должен был перевести нас на орбиту вокруг Луны, когда мы ушли за край ее диска и потеряли связь с Землей, нам внезапно открылась лунная поверхность – яркая и скалистая, и всего в 100 километрах под нами. «Господи, Луна прекрасна! – произнес Джино. – Мы прямо над нею!» Я велел ему вернуть голову в кабину: если не включится двигатель системы SPS, мы просвистим над Луной и направимся домой. Еще больше тревожила вероятность того, что он включится, но проработает меньше заданного времени. Это могло кончиться плохо.

Точно в назначенное время мы запустили SPS, он замедлил нас до 1668 м/с и поместил нас на орбиту высотой 111 км над поверхностью Луны[89]. Я наклонил корабль носом вниз, чтобы мы смогли как следует ее рассмотреть. Перед нами расстилалась так называемая обратная сторона Луны, которая из-за приливного взаимодействия с Землей всегда смотрела в противоположном от нее направлении. Она была полна незнакомых гор и кратеров и выглядела очень жеванной. Хотя вот появился знакомый кратер Циолковский, названный Советами, поскольку он оказался одной из немногих деталей, которые удалось увидеть на первых снимках обратной стороны Луны в 1959 году.

По лунному времени утро только занималось, и цвета были в диапазоне от белого до черного, серого, слегка бронзоватого и очень слабого желтого, с немного красноватыми пиками на кратерах и вершинах гор. Затем мы увидели свой первый восход Земли – маленький сине-белый шарик размером с бейсбольный мяч очень быстро выкатился из-за горизонта. Мы смогли опознать Нижнюю Калифорнию и шапку полярных льдов.

ЦУП ждал нашего доклада. Джо Энгл вызывал нас: «“Аполлон-10”, Хьюстон, прием». У них, конечно, были данные сопровождения, и когда мы вовремя появились из-за Луны, они уже знали, что включение прошло по плану.

«Хьюстон, – сказал я, – сообщите миру, что мы прибыли».

А уже вскоре мы вошли в ночную темень и увидели пепельный свет Земли, в котором скалистая поверхность Луны имела прекрасный, слегка голубой оттенок. Затем мы увидели вторую зарю, и второй раз взошла Земля, и каждый раз это было столь же вдохновляюще, как и в первый. Мы также провели еще одну телепередачу, а затем Джино перешел в «Снупи», желая убедиться, что лунный модуль нормально перенес выход на орбиту. Он передал в Хьюстон: «Смотрите внимательно за «Снупи» сегодня ночью, пусть он хорошо поспит, а утром мы выведем его на прогулку и дадим размять ноги».

Поутру, после хорошего ночного сна и завтрака, я присоединился к Джину на борту «Снупи», и мы стали прорабатывать контрольные карты, готовясь к дневной работе. Практически сразу мы влетели в проблемы со стыковочным адаптером и туннелем. Задраив люк между лунным модулем и туннелем, Джон раскрыл все замки в туннеле командного модуля, так что два корабля теперь удерживались вместе лишь благодаря трем небольшим защелкам на штыре стыковочного механизма. Он должен был противостоять давлению в 0.34 кгс/см ², действующему изнутри на люк стыковочного туннеля, суммарно – больше тонны.