Есть стыковка! История первого рукопожатия СССР и США в космосе

Глинна Ланни и его команду в ЦУПе беспокоило, не могла ли наша неровная «езда» до орбиты повредить лунный модуль, но в телеметрии они ничего подозрительного не увидели и дали нам разрешение на маневр старта к Луне на втором витке. Когда мы подходили к лежащей в тени ночной Австралии, наш капком Чарли Дьюк радировал «давайте». Мы с Джоном и Джином, летя вниз головами, почувствовали, как вновь зажегся J-2. Через несколько секунд нас вынесло на дневную сторону Земли, которая уже становилась более округлой и маленькой. По мере набора скорости и подъема Австралия и южная часть Тихого океана быстро ушли из верхней части окон.

Скорость росла, но вместе с ней нарастало и тревожное ощущение от S-IVB – словно дрожь била корабль. Вибрация сделалась настолько сильной, что мы не могли считать показания приборов на доске. Я держал руку возле рукоятки аварийного выключения, но не мог заставить себя повернуть ее. «Мы испытываем частотные вибрации», – передал я, буквально выплевывая по согласному звуку за раз. Они ощущались как авиационный флаттер, хотя у нас не было аэродинамических сил, способных вызвать это явление. В любом случае отключение на данном этапе оставило бы нас на гигантской петлеобразной орбите. Мы бы остались без визита к Луне, не смогли бы испытать лунный модуль, а просто летели бы двое суток в ожидании возвращения в атмосферу. Я сказал себе: «Если она собирается взорваться, то пусть взрывается».

И вот – отсечка. Мы все-таки дошли до нее, и дошли одним куском. Однако я попросил ЦУП проверить по телеметрии, что с нами происходило. (Оказывается, колебания были вызваны клапанами стравливания гелия, использовавшегося для наддува баков ступени S-IVB. Эту проблему решили для всех последующих полетов.) Под наблюдением технических команд в Хьюстоне и в других местах мы направились к Луне.

На следующем этапе нашей миссии нам предстояло отделиться через четыре часа после старта от ступени S-IVB, отойти, развернуться и вернуться за лунным модулем. Хосе выполнял маневр под названием «транспозиция и стыковка». Я использовал эту возможность, чтобы включить телекамеру и дать миру впервые увидеть в цвете удаляющуюся от нас Землю – и, что более важно, позволил Хьюстону смотреть «из-за нашего плеча». Это была первая в истории телевизионная картинка, переданная из космоса – во всяком случае, с пилотируемого корабля. Наша маленькая доморощенная камера оказалась так хороша, что можно было видеть заклепки на металлической коже «Снупи», когда мы подходили, чтобы состыковаться.

Стыковочный механизм на «Аполлоне» представлял собой непризнанное инженерное чудо. Он позволял стыковать между собой два космических аппарата суммарной массой более 45 тонн и при этом легко демонтировался, когда приходила пора перейти из одного аппарата на другой. А потом его можно было смонтировать снова, и он опять работал. Представьте себе швейцарские часы, способные выдержать столкновение с 18-колесным грузовиком. Советам на тот момент еще не удалось создать аналогичную технику: их «Союз» и лунный корабль могли состыковаться, но туннеля между ними не существовало. Космонавты должны были переходить из одного аппарата в другой через открытый космос.

На самом деле я потратил больше времени, беспокоясь по поводу стыковочного механизма, чем насчет парашютов системы приводнения. К счастью, все работало превосходно. Джон ввел штырь на конце адаптера в гнездо на вершине LM, выполнив касание и захват. «Есть захват, – радировал я в Хьюстон. – Но мы еще не стянулись». Двенадцать защелок по окружности кольца вокруг штыря защелкнулись не сразу.

И тут они сработали: бам-бам-бам-бам.

Через четыре с половиной часа после нашего старта с площадки 39В мы отделили «Чарли Браун» и «Снупи» от ступени S-IVB. Когда мы отошли, Хьюстон передал команду включиться маленьким ракетным двигателям на ступени, чтобы отвести ее траекторию в сторону от нашей. Мы были уже в 48000 км от Земли и постепенно замедлялись. Только теперь мы смогли наконец-то перевести дыхание и посмотреть назад. Земля, синяя и белая, размером с баскетбольный мяч, все еще буквально сокращалась у нас на глазах. В первый и единственный раз за четыре моих полета я почувствовал себя странно. Очень, очень долгий путь вел сюда от той мельницы на ферме вблизи Мэя в Оклахоме.

Жизнь на борту «Аполлона», особенно с присоединенным лунным модулем, оказалась много проще, чем жизнь на «Джемини». Это была почти квартира в космосе. Мы сравнительно легко могли есть, спать и снимать телевизионные шоу. Во время нашей телепередачи, показывая удаляющуюся Землю, я радировал: «Можете сказать членам Британского общества плоской земли, что они ошибаются: Земля круглая». На следующий день их председатель прислал мне ответ: «Полковник Стаффорд! Возможно, она и круглая, но она все же плоская, подобно диску».