Есть только дорога…

Народ ехал в Омск на работу. После Красного Яра трасса стала чуть шире, а движение – плотнее. Вокруг простирались поля и берёзовые колки с облетевшей листвой. На редких полях трактора пахали пашню под озимые. Из окон пахло коровьим навозом и чернозёмом.

Потом показались трубы омских ТЭЦ, первые троллейбусы и светофоры.

– Ну что, бродяга, тебя где высадить?

– Я бы дальше трассой поехал. Но что-то холодно. Так что мне к вокзалу.

– Ох, ещё б я знал, где вокзал в Омске.

– На правом берегу.

– А у меня разгрузка в районе аэропорта.

– Оттуда автобус ходит, так что мне подойдёт.

Теперь МАЗ ехал по городу. Вокруг творился сплошной Омск: промзоны перемежались жилмассивами и частным сектором, пустыри – промзонами. Всё это было настолько непривычно для Лешего, что он озирался по сторонам. Ведь, по сути, в Омске он бывал только один раз до этого. Когда добрый Гафур закинул его на машине на вокзал.

– Спасибо большое, что довезли меня!

– Это тебе спасибо, дружище. Выручил ты меня с колесом, ох выручил!

– Давайте, удачи, ни гвоздя, ни жезла! – сказал Леший, спрыгивая на очередном светофоре.

"Ну вот я и в Омске. Последовать совету Волка и поехать дальше поездом? Время позволяет. На моих – одиннадцать. Это по-местному получается полдень. А поезд, говорил Малыш, в три часа", – думал Леший, шагая на остановку.

Он быстро допытался у местных о том, какой автобус ему нужен, дождался жёлтого "икаруса" с номером 60 и помчал, глядя на незнакомый ему Омск, большой мост и холодные воды Иртыша под ним. От остановки, пройдя мимо каких-то переходов и киосков, Леший добрался-таки до светло-зелёного здания вокзала.

"Так, поезд номер восемьсот двадцать шесть, в двенадцать по Москве…" – думал Леший, подходя к кассе. Купив самый дешевый билет, он вышел покурить на перрон, глядя на встречи и провожания поездов. И тут что-то кинулось ему на шею с криком "КОНИЧИВА!"

Леший от неожиданности чуть не грохнулся, но развернулся, узрев перед собой Юки с Малышом.

– И вам не хворать.

– Леший друг, как ты нас догнал, сознавайся. Может ты скукожился и ехал у меня в рюкзаке? Или тебя скукожил Дэвид Блэйн?227

– Не, я просто удачного "ночника" до Омска поймал.

– Понятно, все шесть часов дороги мы будем слушать храп Лешего. Пошли отсюда, Юки-тян.

– Нет, онии-чан, ты не оставишь маленького Лешего в беде, запихай к себе в рюкзак! – пошутила Юки, – надо еды купить.

Леший бросил рюкзак у Малыша, а сам в компании Юки налегке побежал в магазин.

Он достал "сотенную", купив газировки, печенья, бомжпакеты и кипяток в термос.

– В чём ты будешь рамен заваривать?

– В кружке. Кипяток же взял. А может и в собаке будет.

– Это "Ласточка", а не собака. Там разные классы есть. Есть вообще мягкий салон, вот там наверняка кипяток есть.

– Ну вот и повод разузнать, – сказал Леший, – может вообще не буду готовить, спать буду.

Тем временем, близилось время посадки. Билеты на чудо-поезд выглядели, как на поезд дальнего следования – оранжево-розовые прямоугольнички. Объявили посадку, и Леший в компании Юки и Малыша прошагали к электричке бело-синей расцветки. Леший протянул билет тётушке-контролёру, прошёл в вагон, да занял удобное местечко возле окна. Юки и Малыш уселись рядом с ним. Со словами "Следующая станция Калачинск", "ласточка" тронулась. Леший, как не бодрили его Юки с Малышом, вырубился возле окна, залипая на бескрайние сибирские равнины.

Снился Лешему Волк, усевшийся напротив него в электричке. Было это настолько реалистично, что непонятно, где явь, а где сон. Вокруг в вагоне сидели пассажиры, за окном проносилась жёлтая степь, серые березняки и свинцовые облака. Стука колёс слышно не было, поезд шёл по "бархатному" пути, лишь время от времени колёса отстукивали короткую дробь на стыках "плетей" рельс. Юки с Малышом дремали, навалившись друг на друга, заткнув уши плеером. И лишь по наличию Волка Леший догадался, что это сон.

– Твоя жизнь в Новосибирске – это не затворничество, а подвижничество, друг мой волосатый.

– Что хоть меня ждёт? К чему мне готовиться?

– Всё-то тебе расскажи. Смотри, не останься там. От Юки с Малышом скоро отпочковывайся. У них свои дороги. У тебя – свои. Помнишь, Ваня говорил тебе, что в Новосибе нет людей, лишь "иные".