Есть только дорога…

Леший отвернулся. Вокруг простирались зелёные леса под пасмурным небом равномерно серого цвета. То там, то здесь над вершинами деревьев поднимались скалы, так похожие на многоэтажные дома, потерявшиеся среди лесов. Лосик взяла Лешего за руку.

– Готовишься поступать?

– Да. Приеду и буду заморачиваться.

– Буду всегда рада помочь, пока меня саму не грызёт сессия, – сказала Лосик, – приезжай, Леший.

Сон был странным. Вроде и чувствовалось присутствие сказки, да только чьей-то чужой, не касающейся Лешего. Он выглядел среди этих людей и декораций "сторонним наблюдателем". Лишь Лосик, как спасительный маяк, держала его за руку и связывала с самим собой прежним.

– А где сейчас Ди? – спросил Леший.

Лосик достала из рюкзачка книгу, в зелёной обложке. Лешего обожгло воспоминанием: точно такая же книга была в пространстве библиотеки в Новосибирске.

– Думаю, ты знаешь как этим пользоваться, – хмыкнула Лосик, протянув книгу Лешему.

Леший только сейчас, открывая книгу, рассмотрел на обложке книги написанное золотыми буквами "ДИ" и золотого дракона:

"…поезд отстукивал свои ритмы на рельсах где-то в Подмосковье. Мимо окон пролетали огни "спальных пригородов" Москвы. Ди стояла в проходе купейного вагона, глядя в окно, под холодным светом ламп. Она протёрла салфеткой запотевшие очки. Хотелось закурить, если бы Ди курила, она бы непременно пошла сейчас в тамбур. Хотелось выть волком. Почему? Почему она такая дура, отпустила от себя собственную сказку, этих волшебных людей, этого волшебного парня с его дорогами и песнями? Что помешало? Собственная гордость? А куда она едет сейчас? В Питер? Мёдом там намазано? Там, в Питере, ждёт красноярская девочка Наташа, единственная подруга. Одно время – бывшая подруга. Потом помирились. Наташа не любила Дэна, а Ди выложилась вся, пытаясь сберечь Дэна. Они с Дэном расстались, и лишь тогда Наташа наконец позвонила Ди, порадовавшись за неё. Но Ди уже была не тусовщицей: она осела дома, крафтила всякие вещички и не особо светилась… А сейчас Ди едет в Питер, и её русые волосы будет трепать ветер с Невы. Может в этом ветре она развеет все свои личные горести. И позабудет мучительную любовь к умершему Дэну, презрительное снисхождение к Кроту и привязанность к Лешему, которую обрубила она сама. Сильная. Дура. Сука-сука-сука-тупая-сука…"

– Это я её мысли вижу? – сказал Леший?

– Да, – кивнула Лосик, – продолжай. Мне кажется, ты сможешь передать ей весточку.

Леший продолжил читать: