Есть у Революции начало

Журналистам найдётся больше интересных тем, чем странные показания девственниц о неизвестном происхождении их детей. Мали ли девиц, всегда оправдывали свой грех самыми изощрёнными способами. Я так был нацелен на предстоящую революционную борьбу в Петрограде, что не согрешил ни с одной девицей. Возможно, это резкое охлаждение к сексуальным забавам, вызвано тем, что я перешёл на другой уровень построения своей жизни. Дети у меня уже зачаты, а недавно, даже родились двое. Пора думать о том, чем я их займу, что им оставлю в наследство, как только они войдут в соответствующий возраст. Именно потому, так и важно моё присутствие в Петрограде, будущем Ленинграде, городе трёх революций.

В Питер отправился налегке. Правда, кроме обычной заплечной сумки, в багажном отделении ехал со мною и новый велосипед, специальной, усиленной конструкции. Мне необходимо, чтобы я остался в памяти революционеров, как активный помощник за дело рабочего класса. Велосипед, будет одной их примет активности и мобильности. Заодно, он будет оправдывать моё присутствие во многих местах, почти сразу.

Первым делом, навестил своих старых и добрых знакомых, Ивана и Егора. Благо, что поезд прибыл в воскресенье утром, двадцать четвёртого июля. Признался им сразу, что этот велосипед сделан на одном из моих собственных заводов. Объяснил, что из — за моего понимания в механике и больших знаний в технике, меня взял в товарищество, наш богатейший промышленник.

— Денег я имею сейчас, очень много, — признался им сразу, раскрыв мешок и показывая пачки ассигнаций.

— Но так как не хочу, чтобы они шли на войну и для эксплуатации рабочего класса, хотел бы использовать их в революционной борьбе, — ещё раз встряхнул полным мешком бумажных ассигнаций.

— Это тебе надо с батей поговорить, — уверенно отвечал Иван, широко раскрыв глаза от удивления.

— По вопросам денег, только он, а вернее их комитет, может решать, — оговорился его сын.

— А деньги им очень нужны, — глубокомысленно заметил в свой черёд Егор.

— Газету вроде собрались печатать, чтобы распространять среди фронтовиков.

— Ты скажи, когда будешь у нас снова, — предложил Иван.

— А то, оставайся у нас, места для всех хватит.

— Мы ему передадим, если появится, — осторожно закончил он.

— Хорошо же он вышколил своих ребят, — понял я основы конспирации, ими усвоенные.

— Теперь, остаётся только договориться, встретиться со мною в каком ни — будь укромном месте, где никто не сумеет помешать. Знаю, что вскоре дядю Колю должны арестовать, потому тороплю пацанов. Намекаю, что имею желание быть полезным революционному движению «на полную катушку».

— Насмотрелся, как на заводе мужики пашут, получая копейки, — признался серьёзно.

— Вот и хочу сейчас грех свой исправить. На меня ведь вкалывают сотни человек.

— Ты приходи сегодня вечером, после одиннадцати, — явно заинтересованно пригласил младший из кузенов.

— Постараюсь пораньше передать отцу твоё желание.

— Помощь людьми, им сейчас, важнее чем помощь деньгами, — улыбнулся парень.

— Но и от денег, уверен, не откажутся.

Перекусив у них жидким супчиком, пообещал, принести чего ни будь вкусного к вечеру и умчался на велосипеде, не поддавшись на уговоры остаться.

Весь день, торопился знакомиться с делами в меценатском хозяйстве Серафимы Никитичны, бывшей содержательнице бандитского притона. Рассматривал возможность приобщения её кадров к революционной борьбе. Почти одиннадцать часов осматривал бесплатные столовые и пансионы для детей сирот. К сожалению, основной упор она делала на спасение девчонок и маленьких детей. Дети и девочки были слишком малы, для серьёзной политической борьбы. Среди малышни, нашёл много, «зомби», то есть тех, кто выжил только благодаря нашей с Серафимой помощи. Телепатически, поторопил руководство казахстанской базы «Тайга», быстрее заканчивать подготовку к приёму большой партии детей. Ещё больше было тех, кто должен будет погибнуть в тяжелые годы революции и последующих голодных лет. Объездив все приюты, приказал хозяйке готовиться к новому поиску детей.

— А куда же этих девать? — с искренним испугом спросила бывшая бандитка.

— Не бойся, на мясо не пустим, — грубовато успокоил её.

— Отправим в тёплые края для продолжения образования и воспитания.

— Но мне потребуются документы, — с виноватой улыбкой ответила хозяйка.

— Ведь я всех поставила на официальный учёт в попечительском совете. Нужно будет отчитаться за их исчезновение. Пришлось обратиться к Николаю второму через его адъютанта, Александра Успенского. Через три часа нам доставили документ за подписью премьер — министра Российской империи, господина Штрюмера. Из его содержания следовало, что госпоже Жилиной давалась полная власть в распоряжении детьми и подростками, которых она спасала и содержала на своём личном пансионе. Как документ, эта бумага имела сомнительное значение. Единственно, что придавало ей веса и солидности, личное факсимиле Его Императорского Величества и собственноручная подпись премьер — министра России.

— Если будут проблемы, — посоветовал я Серафиме.