Эстер Уотерс

— Пойдем пройдемся, я тебе кое-что скажу, и если ты и тут со мной не согласишься, я больше не стану докучать тебе.

— Ты что, меня за дурочку принимаешь? Чтобы я поверила твоим обещаниям!

— Ну выслушай же меня, Эстер. Ты нипочем не хочешь меня простить, а вот если бы ты меня выслушала…

— Говори, кто тебе мешает. По-моему, никто здесь не затыкает тебе рот.

— Не могу я высказать все вот так, на ходу. Это длинный разговор… Я виноват перед тобой, но не так виноват, как ты думаешь. Я могу тебе кое-что объяснить.

— А меня не интересуют твои объяснения. Если у тебя только и заботы, что объяснять…

— Не только — еще сын.

— Ах, ты, значит, о сыне беспокоишься?

— Да. И о тебе тоже, Эстер. Мать неотделима от сына.

— Что верно, то верно. А вот отец — другое дело.

— Если ты все время будешь так огрызаться на каждое слово, я никогда не доберусь до того, что хотел тебе сказать. Я скверно поступил с тобой, Эстер, и теперь, чтобы искупить прошлое, чем только могу…

— А почем ты знаешь, — может, мне еще хуже вред от того, что ты теперь ходишь за мной по пятам.

— Ты что, хочешь сказать, что у тебя кто-то есть и я тебе больше не нужен?

— Ты будто не знаешь, что я не замужняя, что я работаю в прислугах. А ты околачиваешься тут, потому что тебе взбрела в голову этакая прихоть, и нисколечко не думаешь о том, что я снова по твоей милости, как и тогда, могу лишиться места.

— Ну, какой толк нам тут стоять и пререкаться? Пойдем куда-нибудь, где можно спокойно поговорить, и если я и тогда не сумею ничего тебе втолковать — что ж, ты пойдешь своей дорогой, а я — своей. Ты вот говоришь, будто я не знаю, что ты не замужем. А я и правда не знаю, но если это так, то тем лучше. А если замужем — так и скажи, и я уберусь отсюда навсегда. Я без того уж много зла тебе причинил, не хватает только еще становиться между тобой и твоим мужем.

Уильям говорил так серьезно, так искрение и задушевно, что Эстер против воли смягчилась.

— Нет, я еще пока не замужем, — сказала она.

— Рад это слышать.

— Не понимаю, какая тебе разница — замужем я или нет. Ты-то ведь сам женат.

Некоторое время Уильям и Эстер шли молча, прислушиваясь к ровному дневному шуму пригородных кварталов. Небо казалось почти бесцветным — блекло-серое, чуть отливающее голубизной, — и кирпично-красные силуэты домов были резко вычерчены на этом тусклом фоне. Время от времени ветер взвивал над дорогой облачко пыли.

Уильям остановился возле какого-то пустыря.

— Давай пройдем сюда, — сказал он. — Здесь можно будет потолковать без помех.

Эстер промолчала. Они свернули с дороги и отыскали местечко, где можно было присесть.

— Совсем как в старое доброе время, — сказал Уильям, придвигаясь к ней ближе.

— Если ты опять примешься за свои глупости, я встану и уйду. Я пошла с тобой только потому, что ты как будто хотел сказать что-то важное насчет ребенка.

— Я, понятное дело, хочу повидать своего сына.

— Почем ты знаешь, что это сын?

— Да ты вроде бы так сказала. И мне хотелось бы, чтобы это был сын… Так все-таки это — мальчик?

— Да, это мальчик, и очень хороший мальчик, совсем не похож на своего папашу. И я сказала ему, что его отец умер.

— И его это не огорчило?

— Да нисколечко. Я сказала ему, что его отец плохо обошелся со мной, а он не любит тех, кто обижает его мать.

— Ты, я вижу, постаралась внушить ему ненависть ко мне.

— Да он и не думает о тебе… С чего бы он стал о тебе думать?

— Ну понятно, только зря ты так озлобилась на меня, ведь что сделано, того уж не воротишь. Я скверно с тобой поступил, не спорю, но и со мной обошлись не лучше — прямо скажем, чертовски скверно. Тебе пришлось туго, но и мне тоже. Не знаю уж, утешит тебя это или нет.

— Может, это и плохо, но только, как я тебя увидела, так во мне такая злость закипела… Я и сама не знала, что ее столько накопилось.

Уильям растянулся на траве, опершись на локоть. Он покусывал длинную сухую травинку, зажав ее в мелких желтоватых зубах. Разговор прервался. Уильям смотрел на Эстер. Она сидела очень прямо, туго накрахмаленное ситцевое платье веером раскинулось по жесткой траве, жакетка была расстегнута. Уильям подумал, что она очень привлекательная женщина, и тут же увидел ее за стойкой в «Королевской голове». Его брак оказался неудачным во всех отношениях, и притом бездетным. Теперь ему хотелось взять себе другую жену, — вот такую, как Эстер. При мысли о сыне у него вдруг защемило сердце. Он старался прочесть мысли Эстер на ее спокойном, непроницаемом лице. Оно казалось необычно серьезным, и ничто не выдавало душившего ее волнения. А она думала о том, что должна во что бы то ни стало предотвратить встречу Уильяма с Фредом. Как же ей отделаться от Уильяма? Она перехватила брошенный им на нее взгляд, и, чтобы направить его мысли в другое русло, спросила, куда поехал он со своей женой, когда они покинули Вудвью.

Неожиданно он сказал:

— Пегги с самого начала знала, что я сохну по тебе.

— Ну, что сейчас об этом говорить. Расскажи лучше, куда вы отправились? Болтали, что вроде за границу.