Эстер Уотерс

— Сначала мы поехали в Булонь, — это во Франции, но там почти все говорят по-английски, и совсем неподалеку была неплохая бильярдная, где по вечерам принимали ставки на лошадей. Мы с Пегги ездили на скачки. В первый день я поставил на трех фаворитов и выиграл. Но уже на второй день дело пошло хуже. Потом мы поехали в Париж. Там ипподром совсем рядом, полчаса езды — готов. Уж что хорошо, то хорошо, этого у Парижа не отымешь.

— А твоей жене понравился Париж?

— Да, поначалу он ей здорово понравился — роскошные магазины, всякие там моды. Но вскорости ей и там все прискучило, и тогда мы поехали в Италию.

— А это где?

— А это еще дальше, на юг. Препаршивые места — одно кислое вино, а готовят все на оливковом масле, и податься некуда — кругом одни картинные галереи. До того мне все это осточертело, уж просто мочи нет. «Ну, хватит с меня, говорю. Я хочу домой, где можно выпить кружку пива и съесть кусок бекона и где есть лошади, на которых не стыдно глядеть».

— А ведь Пегги, что ни говори, была от тебя без ума.

— Была, на свой лад. Но ей бы только болтать с разными певцами и художниками, которых там всегда хоть пруд пруди. Конечно, ничего такого между ними не было. Это случилось уже на третий год, как мы поженились.

— Да что случилось-то?

— Да то, что я поймал ее с поличным.

— А как ты можешь знать, было что или нет? Мужчины всегда дурно думают о женщинах.

— Нет, это уж точно так; я ей к тому времени до черта надоел, да и она мне тоже. У нас и с самого начала все шло как-то не по-людски. Не по-семейному как-то, а это уж не брак, коли в дому нет лада, так я считаю. Я никак не годился для ее друзей, а над моими друзьями она издевалась у меня на глазах. Стоило мне позвать какого-нибудь малого в гости, она нипочем не желала оставаться с ним в одной комнате. Вот уж до чего у нас под конец дошло. А я все время вспоминал тебя, и, бывало, твое имя нет-нет да сорвется с языка. Вот как-то раз она мне и говорит: «Ты, по-моему, очень жалеешь, что не женился на служанке». А я ей в ответ: «А ты, по-моему, жалеешь, что вышла замуж за лакея».

— Это ты ее неплохо осадил. Ну и что она?

— Обхватила меня за шею и стала уверять, что не любит никого, кроме своего Большого Билла. Только все эти ее подходы были напрасны. Я сказал себе: «Смотри за ней в оба». Потому как возле нее стал увиваться один молодчик, и вензеля, которые он вокруг нее выписывал, были мне совсем не по нутру. И слишком уж он лебезил передо мной, вечно заводил разговор о лошадях, а я сразу увидал, что ни черта он в них не смыслит. До того дошел, что даже поехал со мной на скачки.

— Ну, и чем же все это кончилось?