Естественная убыль

Нет, не поймать нам ту партию "картошек". СмолокуЁров, зануда, уже надоел. Какая разница на фоне разгула "левака", что эта партия укатилась во тьму! Кое в чем Миша Смолокуров незаменим как раз благодаря упрямЁству, но, убрав до его прихода с глаз долой томик Марселя Пруста, Знаменский понял, что считает его несколько ограниченным. В Прусте пленяли редкостная способность рассматривать чувство и мысль как процесс и столь же уникальное внимание к мельчайшим деталям. И, конечно, завораживала стихия внутренней речи.

В дверь постучали -- деликатно, вопросительно: извиЁните, есть ли хозяин? можно ли? Свои так не стучат, сторонний посетитель.

-- Да! -- громко сказал Знаменский.

В проеме картинно обрисовалась фигура Маслова. СолЁнце падало на него из окна, и был он весьма хорош собой. Шевелюра волнится и зачесана волосок к волоску, пробор безупречный, руки холеные, как у манекенщицы. Да все холеное и безупречное.

-- Разрешите, Пал Палыч?

-- Добрый день. Но я приглашал вас к четырем часам.

-- В четыре у меня важное собрание, я же не могу сказать, что... А сейчас обеденный перерыв. Взял такси -- и к вам. Может быть, примете?

-- Мне нужно вас не принять, а допросить.

Маслов поежился.

Честно говоря, не о чем было его допрашивать, допЁрошен уже. Но Знаменский не способен был удержаться, не попугать. Маслова ужаснулась бы, загляни она в мысли следователя о ее муже. Вот и стул выдвинул подальше от стола, где муж оказался весь на виду, что дополнительно нервирует чувствительного человека. Маслов -- чувствиЁтельный человек.

-- Здравствуйте, -- обратился он к Смолокурову.

Оперативник рассматривал пришедшего критически, и тот, ощущая неуют, делал мелкие ненужные движения (поправить галстук, одернуть манжеты, подтянуть брючину), выдававшие неустанную заботу о своей наружности.

Знаменский неторопливо заполнял "шапку" допроса. Маслов не стерпел молчания:

-- Вы не представляете, до чего нелепо я себя чувЁствую!.. Никогда в жизни не думал, что вдруг придется... И, вообще, вся эта история... Дочки замучили вопросаЁми, теща плачет. Кошмар!

Он определенно ожидал сочувствия, но Знаменский не отозвался на его смущенный лепет.

-- Вы допрашиваетесь в качестве свидетеля, -- произЁнес, дописав. -Напоминаю, что закон обязывает вас говорить правду. Отказ от показаний или заведомо ложЁные показания являются уголовным преступлением. ПроЁшу расписаться, что я вас предупредил.

Маслов элегантно расписался и возвратился на стул.

-- Я понимаю, так полагается, -- огорченно мямлил он. -- Но какие с моей стороны могут быть ложные?.. Пожалуйста, любые вопросы. Даже рад, если могу помочь следствию!

Знаменский тянул паузу.

-- Впечатление, что вы не верите... Но поймите, конечно, я муж, но как честный человек я глубоко осуждаю Ирину! И мой гражданский долг...

Фу ты! Чтоб его с этой мишурой! Он, видите ли, чист, как... как ненадеванная галоша!

-- Николай Семенович, мне надо уточнить некоторые обстоятельства. Скажите, кто-нибудь из работников pecторана бывал у вас дома?

-- Бывали. Это ведь естественно, не правда ли?

-- Кто, когда?

-- На дне рождения жены. Еще в какой-то праздник... затрудняюсь сказать, кто именно, я их мало знаю.

-- Кудряшов не бывал?

-- Это ее начальник, толстый такой? Нет, его Ирина не приглашала.

-- Но вы были знакомы?

-- Встретились однажды на стоянке такси. Я был с Ириной, а он с братом.

Знаменский навострил уши.

-- Кудряшов так и представил своего спутника?

-- Не помню... они чрезвычайно похожи, только тот помоложе.

-- Так... -- Знаменский переглянулся со Смолокуровым. -- Каковы были отношения Кудряшова с Ириной Сергеевной?

-- Ну... иногда она жаловалась.

-- На что конкретно?

-- Вот ведь... -- сожалеюще пожал плечами, -- как ни странно, не могу припомнить с определенностью.

-- Другими словами, не обращали внимания на жаЁлобы.

Красавчик обиделся.

-- Позвольте, зачем так формулировать? Начальство есть начальство: всегда могут быть неприятности.

-- Вы не советовали жене уйти из "Ангары"?

-- Я же ничего не знал!

-- Пал Палыч, -- Смолокуров решил поучаствоЁвать. -- Хотелось бы услышать, где товарищ Маслов обычно обедал?

-- То есть... почему вы спрашиваете?

-- Да так -- небезынтересно.

Неужели? Миша зарылся в бухгалтерию и, вероятно, забыл мне сказать. Кажется, наконец-то Маслов ощущает неловкость!

-- Видите ли, "Ангара" в пяти минутах от моей рабоЁты... я стал заходить... тем более, что трестовская столоЁвая -- не очень, знаете, а у меня иногда печень... и, вообще, приятно посидеть в культурной обстановке... Вы полагаете, это могут счесть предосудительным?

-- Вы расплачивались за обеды? -- резко хлестнул ЗнаЁменский.

-- Ирина как-то... оформляла.

-- Как?

-- Боюсь напутать... вам лучше справиться у нее...

Нет, посмотрите на него! "Я как честный человек осуждаю Ирину"! Он осуждает. У него иногда печень... и гражданский долг. Ему нравилось в культурной обстановке!