Эстетика Другого

Но художественное произведение – это крайний и наиболее очевидный пример вещи, априори наделяемой эстетической ценностью, преэстетически значимой. Можно также говорить о преэстетических свойствах минералов, цветов, деревьев, животных, ландшафтов, человеческих лиц и фигур и т. д. и т. п., но при этом следует помнить о том, что никакой самый подробный перечень не может учесть всех тех вещей, которые проявили или могут проявить себя в будущем в качестве преэстетически значимых. Предмет становится преэстетически значимым, попав в эстетическое расположение; заранее же предвидеть, какие именно предметы могут оказать топосом эстетической манифестации Другого, – невозможно. Нужно иметь в виду, что "список" предметов, которые традицией почитаются эстетически ценными, всегда короче, чем список предметов, оказавшихся актуализированными в локусе индивидуального эстетического опыта. Ведь чтобы войти в "эстетический список культуры" (точнее, в список преэстетических предметов культуры), этот опыт не только должен быть выражен в философско–эстетическом или художественном описании, не только должен стать некоторым особенным предметом (например, произведением искусства), но и пробиться в культурную традицию, войти в состав ее эстетического мифа.

Итак, ни созерцательный настрой, благоприятствующий свершению эстетического события, ни встреча с преэстетически расположенным предметом сами по себе еще не гарантируют эстетического восприятия вещи, поскольку и пре–эстетически расположенные вещи, и созерцательно настроенный человек могут быть «в наличии», а эстетического события тем не менее может не произойти. Эстетическое событие автономно (непроизвольно, спонтанно), если оно действительно событие. В качестве эстетических вещей и людей вещи и люди реализуются силой "того, что само", того, "что", явив себя эстетически, превращает вещь в эстетический объект, а человека в эстетический субъект^[25]. Человек может находиться далеко не в созерцательном настроении, а окружающие его вещи могут быть далеки от наших "привычных" (культурно узаконенных в качестве эстетически–значимых) представлений о вещах, способных вызывать эстетическое переживание, и тем не менее эстетическое событие может произойти, преобразив своей собственной энергией ("энергия" события – это "энергия" Другого) человека и вещь в эстетически расположенную человеко–вещь. Эстетическое расположение всегда одно, оно едино для человека и вещи^[26]. Себя как эстетическое существо (того, кто чувствует что–то особенное) мы не изготавливаем, а находим, обнаруживаем постфактум, уже после того, как событие реализовалось в нас и в вещи, приняв форму какого–то определенного эстетического расположения.

Преэстетическая и эстетическая расположенность ("Порядок в душе" и эстетическое событие в прозе М. М. Пришвина). Попытаемся прояснить на конкретном материале различие между эстетическим событием и "преэстетической расположенностью человека". Именно над этим вопросом (хотя и в иных терминах) много размышлял Михаил Михайлович Пришвин. В данном случае мы обратимся к описанию и осмыслению проницательным писателем и мыслителем собственного эстетического опыта. Начнем с миниатюры "Порядок в душе". Приведем ее полностью:

"Вошел в мокрый лес. Капля с елки упала на папоротники, окружавшие  плотно дерево. От капли папоротник дрогнул, и я обратил на это внимание. А после того и ствол старого дерева с такими морщинами, как будто по нем плуг пахал, и живые папоротники, такие чуткие, что от одной капли склоняются и шепчут что–то друг другу, и вокруг плотный ковер заячьей капусты – все расположилось в порядке, образующем картину (здесь и ниже курсив мой. – Л. С.).