Эстетика Канта

Современной наукой, опирающейся на диалектико-материалистическую методологию, более или менее точно установлен характер зависимости форм чувственности и понятий от практической деятельности человека как в филогенезе, так и онтогенезе, в процессе которых «структура и способы практических действий с вещами постепенно отлагались в мозгу в виде структуры и способа умственных действий с идеальными моделями вещей. Логика практических действий пересаживалась в голову и превращалась в логику мышления <…>

Человек приобрел исключительную по своей роли в жизни способность мысленно оперировать идеальными моделями вещей, не имея их в руках, не прикасаясь к ним. Возникла способность к воображению — этому великому дару, сыгравшему колоссальную роль в творческой деятельности человечества. Мысленные действия не могут возникнуть сами по себе (или спонтанно, как утверждал Кант. — М. А.). Они есть не что иное, как пересаженные в голову и преобразованные в ней практические действия. Как показали психологические исследования, аналогичным образом идет процесс исследования и у ребенка. Из способов воздействия людей на вещи и друг на друга вырастали способы связи мыслей, логика мышления»[14].

Понимание действительной необходимости возникновения всех форм духовной и практической деятельности возможно лишь с позиций диалектико-материалистической теории отражения, которая при рассмотрении взаимоотношений человека с окружающей его средой придерживается методологического принципа — анализировать их в неразрывной связи и взаимообусловленности и выводить все формы духовной и практической деятельности как необходимый результат этого взаимодействия. А иначе невозможно объяснить, как возник «субстрат всех способностей» человека и чем обусловлены формы и цели его функционирования. Иначе (мы это находим у Канта, да и не только у него) они могут представляться как бы врожденными.

Рациональный вывод, который из этого следует, направлен против абсолютизации роли практики в формировании склонностей и способностей человека. Практика, имеющая в своей основе целесообразное функционирование определенных биологических структур человека, во многом задается и, следовательно, ограничивается параметрами этой структуры. Если априоризм Канта в отношении форм познания и эстетической деятельности трактовать в плане зависимости функции от структуры, то упрекать философа можно лишь в том, что он не сосредоточил внимания на рассмотрении диалектики взаимодействия и взаимозависимости этих категорий. А это неизбежно привело к тому, что Кант не объясняет и даже не ставит проблемы социальной необходимости возникновения эстетического функционирования познавательных способностей человека. И это понятно, ибо без исторического рассмотрения этой проблемы невозможно попять причину возникновения потребности в эстетической деятельности. Только диалектическое рассмотрение соотношения различных потребностей человека в процессе развития общества способно указать правильные пути ее решения.

Оформившись на заре становления общества лишь как средство более успешного (по сравнению с животными) приспособления к условиям внешней среды, познавательная деятельность мозга человека постепенно, вместе с развитием общества выходила из плена грубых биологических потребностей. И по мере увеличения «свободного времени» человека в нем все более и более развивалась Функциональная потребность в неутилитарной активности, на базе которой возникает эстетическая деятельность, вначале тесно связанная с формами трудовой деятельности, а впоследствии дифференцировавшаяся в различных видах искусства как специфической формы эстетического отношения человека к действительности.

У Канта же диалектика еще не стала основным принципом рассмотрения проблем эстетики, как это впоследствии мы находим у Гегеля. Она в кантовской системе находится еще в зародышевом состоянии.

На более плодотворное выяснение специфики эстетического отношения человека к действительности в философии Канта накладывала известное ограничение его общая целевая установка, общий подход к эстетической деятельности как к соединительному звену между миром природы и свободы, а к эстетике — как к вспомогательной части его философской системы. Особенно наглядно это проявилось в учении Канта о возвышенном.

КАНТ О ВОЗВЫШЕННОМ

Дальнейший этап перехода от природы к сверхчувственному миру обосновывается Кантом в его учении о возвышенном.

Вначале Кант устанавливает общие черты прекрасного и возвышенного. Как прекрасное, так и возвышенное определяется не на основе чувственного удовольствия и не на основе логического суждения, а суждением рефлексии. Поэтому и удовольствие от прекрасного и возвышенного связано не с ощущением приятного и не с определенными понятиями. Однако и по объекту, и по механизму восприятия их, и по чувствам, вызываемым этими объектами, прекрасное и возвышенное различны.