Читаем Эстетика однополой любви в древней Греции полностью

(19, 47) Но оставим в стороне блуд и гнусности; есть вещи, о которых я, соблюдая приличия, говорить не могу, а ты, конечно, можешь и тем свободнее, что ты позволял делать с тобой такое, что даже твой недруг, сохраняя чувство стыда, упоминать об этом не станет». (Цицерон. Вторая филиппика против Марка Антония 18-19 (44-47) [Цицерон 1993, т.2, с.298-299])

(№ 2188). «Антоний в юности был необычайно красив, и потому с ним не замедлил сблизиться Курион, чья дружба оказалась для молодого человека настоящею язвой, чумой. Курион и сам не знал удержу в наслаждениях, и Антония, чтобы крепче прибрать его к рукам, приучил к попойкам, распутству и чудовищному мотовству, так что вскорости на нем повис огромный не по летам долг – двести пятьдесят талантов. На всю эту сумму за друга поручился Курион, и когда о поступке сына узнал Курион-отец, он запретил Антонию переступать порог его дома». (Плутарх. Антоний 2, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.2, с.399])

(№ 2189). «(20, 50) … Насытившись подачками Цезаря и своими грабежами, - если только можно насытиться тем, что тотчас же извергаешь, - ты, будучи в нищете, прилетел, чтобы быть трибуном, дабы, если сможешь, уподобиться в этой должности своему «супругу»». (Цицерон. Вторая филиппика против Марка Антония 20 (50) [Цицерон 1993, т.2, с.300])

(№ 2190). «А сколько дней подряд ты предавался в этой усадьбе позорнейшим вакханалиям! Начиная с третьего часа пили, играли, извергали из себя. … (105) … Но когда постояльцем в нем был ты (ибо хозяином ты не был), все оглашалось криками пьяных, полы были залиты вином, стены забрызганы; свободнорожденные мальчики толклись среди продажных, распутницы – среди матерей семейств». (Цицерон. Вторая филиппика против Марка Антония 41 (104-105) [Цицерон 1993, т.2, с.315])

Обращено к М.Антонию:

«Зачем, наглец, достойный гнева Цезаря,

О собственных ли мерзостях,

О гнусной ли сестре, блуднице лагерной,

Меня неволишь лаяться?

Или о том, как ты мальчишкой с взрослыми

Задремывал в застолице,

И, вдруг взмокревши, слышал сзади пьяный хор:

«Талассио! Талассио!»

Что побледнел ты, бабень? или шуточки

Уже тебе не в шуточки?...»

(№ 2191). (Псевдо-Вергилий. Смесь 13, ст.7-18,

пер. М.Л.Гаспарова [Вергилий 1993, с.415])


Время Цезаря

(№ 2192). «[ Об упадке нравов в Риме] Далее, их охватила не меньшая страсть к распутству, обжорству и иным удовольствиям: мужчины стали вести себя как женщины, женщины – открыто торговать своим целомудрием». (Саллюстий. О заговоре Катилины 13, 3 [Саллюстий 1981, с.10-11])

(№ 2193). «Так ли силен Луций Домиций, каждая часть тела которого запятнана гнусностью или преступлением? Язык хвастливый, руки в крови, ноги беглеца; то, чего из стыдливости не назовешь, обесчещено». (Саллюстий. Второе письмо Цезарю 9, 2 [Саллюстий 1981, с.133])

(№ 2194). «[ 45 г., после битвы при Мунде] Скапула, главный виновник восстания вольноотпущенников и рабов, с поля сражения прибыл в Кордубу и созвал и тех и других. Тут приказал он сделать для себя костер, облекся в самые роскошные одежды, приказал подать себе самый изысканный ужин; все свои деньги и все ценное имущество он роздал своим приближенным. Он спокойно поужинал, при чем возливали на него разные благовонные масла. Потом, по его приказанию, один раб его заколол его, а вольноотпущенник, служивший его гнусной страсти, поджег его костер» (Продолжатель Цезаря. Записки о испанской войне 33, пер. А.Клеванова [Цезарь 1857])

(№ 2195). «[ Проскрипции, 43 г.] Назон, преданный своим вольноотпущенником, который раньше был его любовником, выхватил у одного из воинов меч и, убив одного лишь предателя, сам отдался в распоряжение убийц. Один верный господину раб усадил его на холм, а сам отправился к морю с целью нанять для него судно. Возвращаясь, он увидел, что его хозяина убивают и что тот уже испускает дух, и, громко вскрикнув: «Подожди минуту, господин», он убивает центуриона, внезапно напав на него. А после этого он покончил с собою, сказав господину: «Теперь ты отомщен»». (Аппиан XVI 26, пер. Е.Г.Кагарова [Аппиан 2002, с.633])

Видимо, Секстий Назон, один из убийц Цезаря (Аппиан XIV 113 [Аппиан 2002, с.531]).


Август

(№ 2196). « Цицерон – Цезарю Октавиану.

… (9) … что действует, захватывает государство тот, … кому наружность ценой срама дала деньги и знатное имя, оскверненное бесстыдством … тот, кто владеет отказанным ему по завещанию государством, словно приданым в браке?» (Псевдо-Цицерон. Письмо 930, 9 [Цицерон 1994, т.3, с.510])

Перейти на страницу:

Похожие книги

Повседневная жизнь средневековой Москвы
Повседневная жизнь средневековой Москвы

Столица Святой Руси, город Дмитрия Донского и Андрея Рублева, митрополита Макария и Ивана Грозного, патриарха Никона и протопопа Аввакума, Симеона Полоцкого и Симона Ушакова; место пребывания князей и бояр, царей и архиереев, богатых купцов и умелых ремесленников, святых и подвижников, ночных татей и «непотребных женок»... Средневековая Москва, опоясанная четырьмя рядами стен, сверкала золотом глав кремлевских соборов и крестами сорока сороков церквей, гордилась великолепием узорчатых палат — и поглощалась огненной стихией, тонула в потоках грязи, была охвачена ужасом «морового поветрия». Истинное благочестие горожан сочеталось с грубостью, молитва — с бранью, добрые дела — с по­вседневным рукоприкладством.Из книги кандидата исторических наук Сергея Шокарева земляки древних москвичей смогут узнать, как выглядели знакомые с детства мес­та — Красная площадь, Никольская, Ильинка, Варварка, Покровка, как жили, работали, любили их далекие предки, а жители других регионов Рос­сии найдут в ней ответ на вопрос о корнях деловитого, предприимчивого, жизнестойкого московского характера.

Сергей Юрьевич Шокарев

Культурология / История / Образование и наука