Эстетика пространства

В качестве первого опыта эстетической аналитики внутридомовых пространств, мы попытаемся исследовать феномены уютного и торжественного интерьеров. Что касается эстетики пейзажа (или местности), – это задача на будущее. В данной работе мы ограничимся лишь указанием на эстетику местности (пейзажа, ландшафта) как на особую область эстетической рефлексии. Выделить и исследовать ее конкретные феномены мы пока не готовы. У такого «откладывания на потом» есть свои причины. Одни из них имеют объективный, другие – субъективный характер. К объективным причинам относится, в частности, обилие и разнообразие материала, требующего осмысления. Пейзажный жанр в искусстве Нового времени получил значительное и разностороннее развитие. Много полезного материала дает и история литературы. Особая область, требующая вдумчивого анализа, – садово-парковое искусство Нового времени, в котором заметную роль играли смотровые площадки, созданные ради открывавшихся с них видов на местность (вид на морской залив, на речную пойму, на озеро, на горную цепь, на долину и т. д.). Весь этот многообразный материал давно и плодотворно исследовался учеными соответствующих профилей, но в концептуальном горизонте эстетической теории не продумывался^[170]. А задача эстетики местности в том и состоит, чтобы исследовать не жанр пейзажа, не пейзаж в произведениях искусства, а местность как эстетическое расположение (расположенность). Литературное творчество, изобразительное искусство, разбивка садово-парковых ансамблей при такой постановке задачи должны использоваться (наряду с другими свидетельствами чувствительности к ландшафту) как материал, изучение которого руководствовалось бы задачей выявления и изучения феноменов эстетики местности. Сложность предприятия, таким образом, состоит в том, чтобы, работая с репрезентацией пейзажа в искусстве, не упустить местность как эстетическое расположение в жизни вне искусства^[171].

Исследователь пейзажа должен ответить на два ключевых вопроса. В каких расположениях кристаллизуется переживание пейзажа как чего-то особенного для нашего чувства? Какова их онтолого-эстетическая конституция? Получит развернутый ответ на эти вопросы без целой серии специальных исследований невозможно.

Эстетика интерьера. В эстетике интерьера мы имеем дело с переживанием пространства в его «так» («так оно есть»). И его «так», и его «есть» – это не просто констатация «положения дел» на уровне сознания. Это чувство, настроение, расположенность. Эмоциональная окраска «поместной» расположенности определяется экзистенциальной матрицей влечения-отшатывания: все, с чем человек встречается в жизни, или влечет его к себе, или отталкивает, или оставляет равнодушным (не замечается, «принимается к сведению»).

С эстетическим восприятием места мы имеем дело в тех случаях, когда отсутствуют внешние или внутренние (субъективные) причины для того, чтобы в данном топосе нам было по-особенному хорошо или плохо. Соответственно, те места, которые вызывают желание «побыть в них еще», мы включаем в число утверждающих эстетических расположений, а те, которые вызывают желание поскорее оставить их, мы относим к отвергающим расположениям^[172]. Закрытые пространства существенно отличаются друг от друга, и пребывание в них может сопровождаться различными по характеру и интенсивности переживаниями. Опыт показывает, что мы встречаемся и с интерьерами, которые нас притягивают, и с теми, которые вызывают желание поскорее их покинуть. Однако интерьеров, вызывающих реакцию отшатывания, мы в этой книге касаться не будем, хотя проблематика эстетики отвержения в таком регионе, как эстетика пространства, сама по себе интересна и требует специального рассмотрения (специфика эстетики времени, например, состоит в том, что среди ее феноменов нет тех, которые принадлежат к эстетике отвержения).