Эстонская новелла XIX—XX веков

Дедушка вообще заботился о том, чтобы мы знали, как «в старобытное время» жили и работали. Он так же хотел, чтобы мы научились прясть и вязать. «Оно ежели в жизни и не сгодится, все равно добро быть выучену», — заключал он. Сам дедушка знал любую работу из тех, которые у нас считались мужскими, но мог заменить и хозяйку по дому. Кроме того, он проявлял большой интерес к женскому рукоделию. Он помогал матери закреплять пряжу на ткацком стане и рассуждал с деревенскими бабами об узорах для покрывал, о саржевом и полотняном переплетении в тканях и о вышивке — обо всем том, что мы сегодня так громко именуем народным искусством…

4

Песен дедушка знал много, и мне жаль, что я их не заучила наизусть, к примеру, песню о приготовлении пива… Помню лишь отрывки. И все это оттого, что мне казалось, будто дедушка станет жить вечно и я всегда смогу у него спросить, если что-нибудь забуду. Да, увы!

Но один стишок из услышанных от дедушки был таким, что за него нам влетело от матери. Вернее, это был рассказ — очень грустная история, вероятно взятая из какой-нибудь старинной книги.

Речь в ней шла о бессердечном сыне, который выгнал из дому своего отца, да еще и в сочельник. Не помню точно, кто пз них кого при этом проклинал, но самое проклятие звучало так:

Пускай съедят тебя червяки,
а после убьют тебя казаки!

Страшно, не правда ли? Но нам оно понравилось. И когда у нас выходила ссора, мы не скупились на пожелания друг другу. «Пускай съедят тебя червяки…»

У младших это выражение даже вошло в привычку. Однако мать положила этому конец. Она ужасно рассердилась и опечалилась, как никогда прежде, и запретила нам произносить этот стишок. «Такие страшные слова! Неужто вы не умеете играть в разумные игры?»

Так уж повелось, — когда взрослым не нравились наши развлечения, нас спрашивали: «Неужто вы не знаете разумных игр? Ведь вас учили!»

Разумные игры у нас, действительно, были. В них мы играли дома или за воротами, на выгоне, вместе с деревенскими ребятишками. Чем больше ребят, тем лучше…

Самой простой была «волчья игра». Один становится волком, второй — овечьей маткой, все остальные — овцами. Мать-овца зовет: «Бяши, бяши, бегите домой!» Овцы отвечают: «Не можем, волк на пути». Мать-овца: «Что он сделает?» Овцы: «Съест мое мясо, выпьет мою кровь». Мать-овца: «Бяши, бяши, бегите домой!»

Овцы бегут к дому. Волк же старается одну из них поймать, чтобы передать ей свою роль.

Игра в птиц проходила с традиционными диалогами. В ней участвовали ястреб, мать-птица и ее птенцы. Мать-птица втайне от ястреба нарекает каждого из них именем какой-нибудь птицы, затем ведет всех к ястребу в гости. Ястреб чем-то занят, мать-птица спрашивает: «Что ты делаешь?» «Котел мою», — отвечает ястреб. «Что варить станешь?» «Твоего птенца!» «Как его добудешь?» «Словлю». «Какую птаху ты словишь?»

Ястреб старается отгадать имена птиц, которые дала своим птенцам мать. Кого он назовет, тот должен убегать, и его можно ловить. Отгадывание всегда начиналось по правилам — с положенных на стихи названий:

Лебедь, ласточка-летунья,
утка, утренняя птица…

Лишь после того как выяснялось, что таких птиц нет, или же их не удавалось поймать, ястреб переходил к стрижам, трясогузкам и другим пернатым — по свободному выбору.

Кроме этих двух, была у нас еще одна «разумная игра», которую называли «Танец в раю, трепка в аду!». Выбирали двоих играющих, и они тайно договаривались между собой, кто из них ангел, кто черт.

Ангел и черт брались за руки и образовывали арку, под которой другие игроки проходили гуськом. И пели:

В рижской церкви,
в рижской церкви
кафедра упала.
Первый игрок
и последний игрок
в западню попали!

Тут ангел и черт быстро опускают руки и задерживают попавшегося игрока.

«К кому пойдешь?» — спрашивают у него.

Он должен сделать выбор. Но он не знает, кто ангел. Смотрит то на одного, то на другого. Оба уговаривают его: «Иди ко мне, я ангел! Иди ко мне, я ангел!»

Но ведь известно, что один из них черт.

По каким-то признакам — или по интуиции, или на «авось повезет» — играющий выбирает одного из них и остается возле него стоять.

Вновь проходят дети под аркой, и так пока все не сделают выбора. Тогда наконец выясняется, кто есть кто. Ангел устраивает своей компании «танец в раю» — они берутся за руки, прыгают и скачут, напевая: «Танец в раю, танец в раю!» Черт же устраивает «трепку в аду» — бьет их, треплет, раздает подзатыльники и кричит при этом страшным голосом: «Трепка в аду, трепка в аду!» Игра эта грубоватая, но зато очень увлекательная.

Играли мы еще в лапту, в «палочку-выручалочку», в «Последняя пара, выбегай!» и в другие подобные им игры; и дедушка все их знал.