Эстонская новелла XIX—XX веков

Муж и жена давно уже не гуляют, не любуются витринами. Порой им кажется, будто они никогда этого не делали. Прогулки, сохранившиеся в их памяти, кажутся им лишь смутным сном. Спина у мужа согнулась, и его можно теперь видеть лишь тогда, когда он идет на работу или возвращается домой, ведь его жизнь теперь — это только труд, один только труд. Кажется, будто он и не подозревает, что существует еще какая-то другая жизнь. Забота о том, чем прокормить, во что одеть себя, детей, их худую изможденную мать, — вот смысл всей его жизни.

Он явственно помнит: всего через каких-нибудь три-четыре месяца после их торжественной клятвы у витрины бюро путешествий жена таинственно прошептала ему что-то на ухо, а он, печально улыбнувшись, заметил:

— Вот оно, наше первое путешествие в Италию.

В ответ на эти слова жена тоже улыбнулась — последний раз они вспомнили о своей клятве. Потом эта клятва затерялась где-то в глубине сознания и продолжала жить там как нечто расплывчатое и туманное.

А жизнь шла своим чередом. Родился второй, потом третий, наконец и четвертый ребенок. Наверное, их народилось бы еще больше, если бы не болезни жены. Женщина мучилась и растила тех, которых уже произвела на свет.

И теперь, как и раньше, их единственной реальной мечтой была квартира, мебель, посуда и разные мелочи, необходимые в доме, когда ждут ребенка. Приходилось считать каждую марку, каждый пенни, тщательно взвешивать — стоит ли покупать ту или другую вещь, ту или другую тряпку. По мере того, как семья росла, забывались концерты, забывался театр, только в кино иной раз удавалось сходить, да и то лишь на далекую окраину. Деньги уходили теперь не в театр, а на какую-нибудь тряпку или учебник, не на концерт, а на какую-нибудь погремушку.

Так один серый год сменялся другим. Не было уже возвышенных мыслей, не было уже высоких чувств, не рождались больше мечты, которые влекли бы их куда-то вдаль — прочь из этой тесной квартиры, прочь от повседневных забот и тревог.

— Когда же наконец вырастут дети! — вздыхала порой мать.

— Да, вот вырастут, встанут на ноги, тогда, может быть, вздохнем посвободнее, — говорил отец.

И вот наконец наступила минута, когда дома, на радость старикам осталась лишь их младшая дочь. Ей тоже следовало бы искать работу, но благодаря заступничеству матери девушке разрешили еще на год остаться дома.

— Она ведь у нас последняя, — сказала мать отцу, — больше у нас детей не будет, пусть хоть эта увидит светлые дни, помянет когда-нибудь добрым словом отца с матерью. Ведь те рано нанялись к чужим людям.

Так и осталась дома их щебетунья — младшая дочь: порхающая походка, слова точно бабочки, смех как колокольчик, глаза словно лучистые звезды.

— Она в тебя, она больше на тебя похожа, — говорил иной раз муж жене про младшую дочку.

— Совсем в меня, такая же резвушка, — соглашалась жена.

Но не прошло и года, как появился человек, который захотел, чтобы глаза легкомысленной девушки всегда сияли только в его комнате, чтобы смех-колокольчик звенел только в его ушах, чтобы слова-бабочки порхали только вокруг него и чтобы он всегда видел возле себя легкую фигурку, как бы готовую в любую минуту вспорхнуть и полететь.

Юноша был беден, как и девушка, но между ними родилась любовь, родилась, быть может, именно потому, что они были бедны, ведь без любви их жизнь была бы слишком тоскливой. Любовь стала их единственным достоянием; по вечерам они бродили по освещенным улицам города и мечтали обо всем, чем обделила их жизнь: мечтали о богатстве, о роскоши, о драгоценностях, о развлечениях, о вкусных вещах. Вечер за вечером бродили они вдвоем и мечтали вслух, и не было конца их мечтам и разговорам.

Но им еще никогда не приходила в голову мысль о путешествии, о том, чтобы поехать куда-нибудь далеко, где все ново — люди и жизнь, ветер и солнце, птицы и цветы, долины и горы, острова на синем море и звезды в черном южном небе.

Но вот однажды они очутились перед огромной витриной бюро путешествий, заполненной всевозможными проспектами и картами, изображениями огромных, роскошных пароходов, поездов, автомобилей и самолетов — смотри и высчитывай, во что обойдется и сколько потребует времени поездка в Берлин, Париж, Швейцарию, Рим, Неаполь и так далее.

Долго стояли они у витрины, изучая маршруты и цены путешествий. Наконец девушка вздохнула:

— Если бы можно было поехать, если бы можно было сесть на пароход или на поезд и поехать!

— А пожалуй, и можно, стоит только захотеть как следует, — ответил юноша.

— Как же?

— Накопим денег, — ответил он. — Ты тоже поступишь на службу, оба станем зарабатывать.

— Когда еще это будет! — вздохнула девушка. Мы успеем состариться.

— Не так уж долго, — ободрил ее муж. — Ты по-прежнему будешь жить у родителей, я — у тетки, тогда и квартира нам не понадобится. Подыщем себе добавочную вечернюю работу, будем трудиться изо всех сил, ни одного пенни не станем зря тратить, все деньги будем в банк вносить.

— А как же свадьба? — спросила девушка.

— Свадьбу, конечно, придется отложить.

— И надолго? — спросила девушка.