Эстонские повести

— Да. Шел я к тебе сейчас с берега под меркнущими звездами и умом раскидывал. Прожитая вместе жизнь, испытанная любовь, это все равно как старая, долго служившая пара весел. С такими веслами ни за что не расстанешься. Хоть весла-то уж хрупкие стали, лопасти сносились, середка от уключин стерлась. А возьмешь эти весла в руки, и сквозь ладони в тебя проникает игра отхлынувших волн и пение отшумевших ветров. Ты боишься слишком крепко нажимать на весла, потому что знаешь, что дерево хрупкое, каждый тихий скрип уключины будит в тебе сладкую боль и ты щадишь и себя и весла, ведь другой такой пары уже не будет. Как с моря воротишься, ставишь своих верных сотоварищей под навес, и всякий раз, как мимо идешь, остановишься и ласково посмотришь на выбеленную древесину, где каждый слой напоминает тебе о прожитой жизни, об одоленных волнах, об отшумевших ветрах. От таких весел не откажешься.

Так я сказал тогда Антону, потом простился и зашагал к Роомассааре. Роса сверкала на верхушках можжевельников по сторонам дороги, птицы свиристели, и за морем синел лес на Абруке. Идти было хорошо, и вскорости спина взмокла от ходьбы.

Вспомнилось мне, что когда уходил на войну, мать испекла мне пирог с рыбой. С пылу, с жару его сунули в заплечный мешок, и когда я шел, горячий пирог сперва обжигал мне спину, но с каждым шагом на спине делалось все холодней, а под сердцем все больше жгло.

А теперь с каждым шагом спина все больше нагревалась, но и на сердце тоже теплело. Хорошо идти домой, что и говорить.

Эх…

Пых-пых-шшш…

Тишина.

Мотор остановился. Стало быть, прибыли. На Абруку. Уф! До того взопрел, что впору уткам под боком плавать. Чего ж теперь будет?

— Виктор, ты не пособишь гроб вынести? — Это Марге…

— И не подумаю!

— А кто ж пособит?

— Сама свои глупости расхлебывай!

— Правильно!

— Нельзя же, чтоб гроб у людей под ногами путался…

— Пущай гниет… Пущай все знают, какая ты ведьма!

Бедная Марге. Бедная жена. Все шишки на твою тощую шею.

— Другое дело, кабы Каспар был внутри.

— За борт! За борт всю эту хреновину! Бабы, а ну беритесь за тот конец!

— Погодите! Я пятьдесят рублей за гроб заплатила?

Теперь надо действовать.

Никаких промедлений.

Вежливо разину свою пасть и, тихонько приподняв крышку гроба, скажу спокойно и разумно:

— А я тут. Здравствуй, дорогая жена! Здравствуйте, дорогие земляки!

А что потом будет, после узнаете.