Эта драгоценная жизнь. Учения тибетского буддизма о пути к просветлению.

Три драгоценности считаются непревзойдённым объектом прибежища, потому что им можно всецело доверять, они не несут в себе никакого обмана. Сам по себе обман может заключаться не в объекте прибежища, а в мотивации при его принятии. Он возникает, когда мы действуем из эгоистических побуждений, из страха потерять своё «я». Он возникает, когда мы беспокоимся, что все чувствующие существа, кроме нас самих, получат благо от наших альтруистических действий: отдав так много, мы останемся ни с чем и вокруг не будет никого, кто смог бы позаботиться о нас. Принятие прибежища исключительно ради собственной выгоды или временного облегчения страданий превращает нечто чистое и возвышенное в акт самообмана. Падмасамбхава учил, что, каким бы глубокомысленным или добродетельным ни было мирское прибежище, оно имеет свойство исчерпываться и служит только личной выгоде. Следовательно, мы должны принимать прибежище в истинных Трёх драгоценностях, ведь только они могут полностью рассеять мрак неведения.

Внемирской объект прибежища относится к сущности освобождения, воплощённой в форме Трёх драгоценностей. Правильное понимание Будды, Дхармы и Сангхи приходит в процессе постижения их фундаментальной сущности, природы и активности. Вот что означает принятие прибежища в немирском объекте.

Когда мы принимаем прибежище в Трёх драгоценностях как в высшем объекте прибежища, мы стремимся не к временному облегчению страданий, а к полному пресечению всех концепций. Мы не согласны на нечто меньшее, чем полное искоренение всего ложного и искусственно созданного, способное полностью рассеять мрак неведения и проявить изначально присущую всем нам истинную мудрость. Такое прибежище называется «высшим».

Говоря о разных видах прибежища, мы, конечно же, имеем в виду различия в умах практикующих и уровни их способностей. Сперва мы познаём относительных Будду, Дхарму и Сангху; затем абсолютных Будду, Дхарму и Сангху, после чего постигаем нераздельное единство относительной и абсолютной истин. С такой точки зрения мы можем видеть Три драгоценности как фактические объекты, расположенные перед нами, как объекты духовной реализации и, наконец, как объекты таковости.

Мы также можем говорить о созревании с точки зрения практики пути хинаяны и пути махаяны. Практикующие, следующие по пути хинаяны, — это шраваки и пратьекабудды. Мотивация шраваков является мотивацией начального уровня, мотивация пратьекабудд — мотивацией среднего уровня. Та и другая принадлежат пути личного освобождения хинаяны — пути, на котором находится большинство из нас.

В зависимости от уровня нашей духовной зрелости может также существовать небольшая разница в том, на какой именно из Трёх драгоценностей мы в большей степени фокусируем своё внимание, принимая прибежище. Практикующий уровня шраваков прежде всего принимает прибежище в Сангхе. Пратьекабудца выберет Дхарму в качестве центрального объекта прибежища. Практикующий пути махаяны принимает Будду как главный объект прибежища. Причина подобного различия отражена в самих терминах шравака и пратьекабудда.

Термин шравака означает «слушатель», или «тот, кто слышит». Практика шраваков заключается в основном в том, что, выслушав учение, мы делаем вывод, что достижение описываемого в учении состояния будды невозможно. Мы ощущаем себя совершенно обычными, мало на что способными существами: «Я ровным счётом ничего из себя не представляю. Как такой, как я, может когда-либо стать буддой? Вместо этого я лучше сосредоточусь на слушании учений различных наставников, членов Сангхи». Таким образом, огромное внимание уделяется Сангхе, представляющей собой линию передачи учения, череду посланников Будды. Из-за того, что мы во главу угла ставим слушание учений, принимая прибежище, мы в основном опираемся на Сангху.

Будучи пратьекабуддой, или «индивидуально пробуждающимся», мы понимаем, что, если не применять учение на практике, нам никогда не удастся рассеять мрак неведения, ведущего к порождению циклического бытия сансары. В то же самое время у нас нет никакого желания находиться в общине; больше всего мы жаждем практики в уединении. Подобным образом мы можем воздерживаться от совершения неблагих поступков и избегаем опасности отвлечений, связанных с присутствием других людей. Чтобы обеспечить себе безопасные условия для личного освобождения, мы избираем уединённый образ жизни. Мы опираемся только на те учения, которые мы слышали и о которых размышляли, — и, принимая прибежище в Трёх драгоценностях, мы в особенности принимаем его в учениях Дхармы.