Эта горькая сладкая месть

– Ни за что!

Аделаида Павловна заглянула внутрь конверта, который положили к ней на стол, и приступила к уговорам. Через десять минут сопротивление было сломано, и доктор стала звонить по телефону.

– Завтра к десяти утра приедете в онкологическую больницу № 756.

– Онкологическую?! – испугалась я.

– Конечно, липома доброкачественная, но все-таки опухоль, и удаляют ее только в специализированных учреждениях.

– Сколько стоит операция?

– Больница бесплатная, поэтому туда довольно большая очередь, но я договорилась, и хирург Свистунов положит вас прямо завтра. – Не хочется бесплатно, – испугалась я, вспомнив докторшу Шаранко. – Может, лучше в клинику 4-го управления попробовать? Аделаида Павловна хитро прищурилась. – Знаете поговорку: полы паркетные, врачи анкетные? А Семен Анатольевич опытнейший хирург, там каждый день по две-три операции делают. Вы же не на месяц укладываетесь! Несколько дней полежите – и домой. Липому вообще амбулаторно делают. А что бесплатно, так это не совсем верно. Дадите доктору Свистунову триста долларов, лады? Я облегченно вздохнула. Чудесно, просто замечательно: ничего так не боюсь, как бесплатной медицины.

Наутро мы с Кешкой стояли перед кабинетом. Приятный молодой хирург довольно небрежно поглядел на шишку и сказал:

– Прелестно, оформляйтесь и идите в 215-ю палату.

Мы побрели по длинному, пахнущему хлоркой коридору. Навстречу все время попадались женщины со стеклянными банками. От банок отходили трубки и исчезали под одеждой. Боже, какой ужас!

215-я палата оказалась двухместной. На второй кровати лежал прехорошенький розовый халатик.

– Здорово, – обрадовался Кеша, – твоя сокамерница ходячая, и похоже, что не старая.

Я стала переодеваться, сын пошел за доктором. Хирург довольно потер руки и сообщил:

– Сегодня сдаем все анализы, завтра оперируемся.

– Завтра?!

– Зачем тянуть? Вмешательство ерундовое, под местным наркозом делаем.

– Ой, не хочу под местным, больно будет.

– Ладно, – покладисто отозвался врач, – дадим общий. А сейчас бегом кровь сдавать.

До обеда я носилась по разным кабинетам, проходя кучу анализов. В три часа пришла в палату и позвонила Павловским, подошла Жанна.

– Передайте, пожалуйста, Виолетте Сергеевне, что у меня заболел отец и я на неделю уехала домой.

– Хорошо, – равнодушно сказала Сокова и шмякнула трубку.

Я перевела дух и собралась попить кофейку, но тут явился анестезиолог и велел ничего не есть. Потом принеслась медсестра с клизмой, следом другая с кучей уколов. Короче, к половине восьмого вечера меня так накачали транквилизаторами, что я заснула без задних ног.

Пробуждение оказалось не из приятных.

– Васильева, вставайте на операцию. Тряся головой, я села на кровати. Молоденькая сестричка протягивала грязноватую простынку в каких-то пятнах.

– Давайте, давайте, вас ждут. Я потянулась за халатом.

– Нет, нет, – остановила девчонка, – раздевайтесь догола. Сейчас ляжете на каталку, мы вас простыней закроем.

Пришлось вылезать из пижамки и нагишом топать к двери. То ли оттого, что только покинула теплую постель, то ли от страху стало безумно холодно. Зубы заклацали, ноги затряслись. Медсестра глянула на жертву равнодушным взглядом.

– Не надо бояться, доктор Свистунов великолепный специалист. У нас по отделению смертность всего 3, 5 процента.

Я задрожала еще пуще. Значит, из ста больных у них 3, 5 отбрасывают тапки. Какая-то страшная цифра. Три с половиной картошки представляю, три с половиной больного нет. Но размышлять некогда.

Сестричка ругалась с кем-то в коридоре. Увидев меня в чем мать родила, девчонка раздраженно сказала:

– Пока копались, каталку увезли.

– Давайте так пойду!

– Не положено!

– Да ладно вам, – вздохнула я, – никто не узнает.

Девушка замотала меня в простыню, и, напоминая римского патриция в бане, я двинулась к операционному столу.

В коридоре с надписью: "Тихо. Идет операция"

Стоял жуткий гвалт. Гремели железки, вопило радио, и две тетки на повышенных тонах обсуждали какую-то Петровну.

Медсестра кивнула головой на кушетку, где в беспорядке валялись скомканные желтоватые простынки вроде той, что укутывала мое тело.

– Садитесь и подождите. Сейчас приготовят операционную.

Я тихо села в углу. По полу немилосердно дуло, через пару минут руки и ноги превратились в ледышки. Из операционной все время выходили какие-то женщины в голубых пижамах. Хотелось спать, и я тихо стала клевать носом, поджав под себя пятки.

Разбудил шум. Очевидно, что-то случилось, потому что все бегали, как тараканы, и кричали. До моего уха донеслись фразы "самовольно ушла", "предупредить охрану", "в палате не обнаружена". Суматоха нарастала. Интересно, когда вспомнят про меня?

Тут одна из кричавших, держа в руках ворох грязного белья, приблизилась к кушетке, увидела меня и заорала как ненормальная:

– Васильева? Липома?

– Да, – робко пробормотала я.

– Так какого черта сидишь молча? Мы тебя полчаса ищем!

Интересное дело, я гудки, что ли, должна подавать? Подталкивая кулаком в спину, тетка впихнула меня в операционную.

– Давай залезай!