Эта короткая счастливая жизнь

«Ну, разве это не глупо?! – в отчаянии думала она. – Смотреть на мужчину и намекать ему, чтобы он был хоть чуточку более рискованным».

– Господи! – её терпение почти лопнуло. – Какой же ты непонятливый, Фрэнк! – она нетерпеливо всплеснула руками, напомнив себе мать в порыве осуждения старшей дочери.

Фрэнк испуганно хлопнул глазами, пытаясь понять, в чём его обвиняют.

– Стефани…

– Забудь, Фрэнк! – она состроила недовольную мину и пошла открывать вернувшемуся Олдину. Дворняга, тявкая, пробежала мимо неё и лизнула Фрэнку руку.

– Я не помешал? – смущённо спросил Стефани мальчик.

– Помешал? – она поёжилась под его отнюдь недетским взглядом. – С чего ты взял… – сквозняк ворвался в открытую дверь, вызвав озноб, словно далёкое дыхание большого города, прикоснулось к её телу.

«Как же я тебе завидую!» – подумала Стефани о сестре. Если бы можно было, хоть ненадолго, побывать в этом большом манящем городе! Если бы можно было, хоть ненадолго, забыть обо всём, что окружает её здесь!

Стефани прикрыла глаза, пытаясь представить, что сейчас за дверью не окраины Хайфилдса, а центр Чикаго. Где-то идут бесконечные толпы. В барах собираются завсегдатаи. Афиши кричат об очередном выступлении какого-нибудь известного джаз-бэнда. И всё пропитано свободой и отсутствием предрассудков.

«Нет, Фелиция, не возвращайся назад, – решительно заявила в своей голове Стефани. – Здесь нет ничего, что может сделать тебя счастливой. Твоё место там, где твои мечты. Там, где жизнь никогда не остановится и не позволит заплесневеть и умереть от тоски».

Глава двадцать восьмая

Быть взрослой. Полноценно взрослой. Это новое чувство было странным, и Стефани не могла снова и снова не возвращаться к размышлениям на эту тему. Деньги, которые Фелиция присылала вместе с письмами каждые две недели на содержание сына, позволили Стефани купить себе новое платье, и теперь, любуясь собой, она считала, что похожа на настоящую женщину.

Трижды она порывалась написать Фелиции письмо и рассказать о том, что случилось, но каждый раз то не находилось слов, то выглядело всё как-то скомкано и наивно.

Особенно сложно оказалось писать о Фрэнке. Он не был похож ни на одного из тех, о ком рассказывала Фелиция. После произошедшего он не стал ни грубым, ни безразличным, ни нежным. Даже написать о том, что Фрэнк остался прежним, Стефани не могла, потому что перемена была налицо: Фрэнк стеснялся и краснел, оставаясь с ней наедине, словно случившееся между ними тягчайшее преступление, совершенное по его вине. Такой грубый и прямолинейный! Он должен быть окрылён, а вместо этого краснеет и стесняется.

«Как с ним сложно», – устало вздыхала Стефани, вспоминая его робость. Нет. Это определённо было совсем не то, о чём рассказывала сестра. Мужчины в этих историях были настоящими: сильными, уверенными в своих чувствах и желаниях. С ними можно быть женщиной: хрупкой, застенчивой, несговорчивой.

А здесь? Единственной надеждой было то, что Фрэнку просто нужно привыкнуть, побороть робость и страх перед её отцом, понять, что они не совершили ничего предосудительного. Ведь они всё равно поженятся. Какая разница? Да и детей у них не родится раньше, чем они сами не захотят этого. Всё ведь так просто и понятно!

Стефани вздохнула и повернулась на другой бок. В окна стучался дождь, и она думала, что сейчас Олдин, должно быть, чувствует себя очень одиноко. Привязанность к мальчику стала настолько сильной, что Стефани давно не обращала внимания на цвет его кожи. Когда-нибудь Фелиция заберёт его в большой город, и ему не нужно будет прятаться и скучать дождливыми ночами.

Ночное небо прорезали молнии. Далёкие раскаты грома заставили Стефани сжаться. Если бы у неё была хоть одна возможность быть рядом с Олдином! Далёкий материнский инстинкт придал ей решимости. Кто заметит, если она выйдет из дома в такую ночь?

Стефани оделась и вышла на улицу. Дождь лил, как из ведра, и она промокла, как только вышла из-под спасительного навеса. Сколько времени ей потребуется в такую погоду, чтобы добраться до отеля? А если она заболеет? Кто тогда позаботится о мальчике? Фрэнк?

Поджав недовольно губы, Стефани заставила себя вернуться. Высушила волосы и легла в кровать, пытаясь согреться. Холод напомнил о Фрэнке. Его тёплое тело казалось сейчас самым желанным. Вот бы сейчас прижаться к нему, обнять крепко-крепко и так заснуть! В памяти снова встала его робость и нерешительность. Может быть, во второй раз у них получится лучше?

Идея дать Фрэнку второй шанс пришлась Стефани по душе. Мысли об этом помогли согреться и улучшили настроение.

«Но когда это сделать?» – думала она, чувствуя, какой нежной и тёплой стала кровать. Ждать слишком долго не хотелось, но и поспешность выглядела чем-то постыдным и порочным. Если бы Фрэнк сам намекнул на это! А так… Господи, неужели ей придётся снова брать всю инициативу на себя?!