Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

Надо двигаться дальше – на юго-восток, в долину Кабула. Там Вавилов ожидал найти первичный центр формообразования.

Путь был намечен кратчайший – по Хазарийской дороге, по которой прошел несколько веков назад на Кабул и дальше в Индию Великий Могол Бабер. Он писал: «Горы Афганистана имеют вид однообразный, высоты – средние, почва – обнаженная, воды – редки, растительности – никакой, физиономия печальная и строгая».

Караван уже был готов к походу, но заболел Букинич.

Болезнь, к счастью, неопасная, но может продлиться недели. Между тем уже август, идет уборка хлебов. Если ждать, упустишь лучшее время…

П.А.Соколов и его жена вызвались позаботиться о Букиниче, с ним можно оставить Лебедева. И, пользуясь вынужденным простоем товарищей, сделать крюк: пройти вдоль северного склона Гиндукуша до Мазари-Шерифа, потом уже, через перевалы, направиться к Кабулу.

Это было первым изменением маршрута.

Другой неприятный сюрприз, с которым Вавилов столкнулся в Герате, – наем лошадей, проводников и всё, за что приходилось платить, – стоило много дороже, чем он ожидал. Сумма, полученная от Сахаротреста, быстро таяла. В отчаянии он шлет письмо в Ташкент Зайцеву: «Трагедия с финансами. Путешествие здесь дороже, чем предполагали. Караван в 8 лошадей + стража до 6 человек (на две партии) через месяц ликвидируют наши средства в самый важный момент. Очень прошу Вас, если найдется малейшая возможность, одолжить мне 500–600 рублей в форме, какую найдете удобной, переслав ее экстренным порядком в Кабул через т. Германа полпреду Старку для меня. С просьбой сделать это весьма спешно. У них бывают дипкурьеры. М.6., успеют даже в Мазари-Шериф. Я еду 7-го [августа] на Маймене, оттуда в Мазари-Шериф, где буду 1 сентября. В Кабуле числа 12 сентября. Отдел вернет Вам эту сумму через 2–3 месяца.

Собираю материал и по хлопку. Особенно много материала по пшенице, бобовым, огородным».

На письме пометка рукой Гавриила Семеновича: «Отвечено и деньги (500 руб.) посланы»[267].

3.

Ночевать приходится в караван-сараях с разными названиями, но очень похожих друг на друга: плоские крыши с круглой дырой для выхода дыма, пролом вместо двери, высокий забор и в нем ворота, смотрящие на восток.

Укусы больших черных вшей мешают уснуть. Лежа рядом с лошадьми и глядя сквозь дыру в потолке на мелкие немигающие в сухом воздухе звезды, Вавилов вспоминал надпись, которую прочел еще в Иране над входом в рабат Аббаса Великого: «Мир не что иное, как караван-сарай, а мы… караван».

Взятый с собой из Ташкента переводчик в Герате тоже заболел; его пришлось отправить назад. Пришлось нанять местного переводчика. Скоро, однако, выяснилось, что языка он не знает, зато неплохо разбирается в спиртных напитках и умеет их доставать в непьющей мусульманской стране. Пришлось переводчика прогнать и по утрам, пока еще спит караван, зубрить фарсидскую грамматику по учебнику на арабском языке.

…Дорога поднимается в гору, пересекает высохшие верховья Кушки, проходит мимо редких посевов пшеницы, ячменя. В горах прохладно, злаки созревают позднее, чем в долине, и стоят еще зелеными. По склонам гор растет арча, выше луга и голые глыбистые скалы, закрывающие небо.

Земледельческое население – туркмены. Потом узбеки. То и дело встречаются черные шатры кочевников. Это выходцы из южных районов: они перебираются сюда каждую весну на богатые пастбища. Немало здесь выходцев из Ирана и Белуджистана. Пестрая смесь племен и народов.

И так же пестр состав возделываемых культур.

Каждый километр приносит новые разновидности и сорта. Культура примитивная, по большей части неполивная.

Хилые урожаи. Никакого сравнения с интенсивной культурой Гератского оазиса. Часть населения ведет полукочевую жизнь: весною, после посева, отгоняют скот в горы на сочные альпийские луга. Многие снимаются целыми селениями, оставляя свои посевы на произвол судьбы. Здесь собрана коллекция этапов, через которые прошло развитие хозяйства: кочевое, полукочевое, оседлое…

В Мазари-Шерифе Вавилова посетил французский археолог профессор Фуше, маленький сухонький господин. Пригласил приехать в Балх, где Фуше вел раскопки, – в 20 километрах от Мазари-Шерифа.

В древности это был крупный город на Великом шелковом пути. Резиденция легендарных царей Персии, родина Зороастра – основателя религии огнепоклонников. Профессор Фуше рассчитывал найти здесь остатки культуры, соперничающей в своем величии с древнеегипетской и вавилонской. Среди развалин старого города он прорыл глубокие траншеи, обнажил древние стены Бактры. Но то, что он обнаружил, мало отличалось от убогих построек в современном Балхе и соседних кишлаках. Выделялась лишь городская стена из обожженного кирпича да огромные буддийские молельни с куполами, символизирующими водяные пузыри: Будда сравнивал с ними человеческую жизнь, указывая на ее эфемерность.

Не скрывая разочарования, Фуше водил российского путешественника по раскопкам. А Вавилов с трудом скрывал свое торжество: скромные результаты исследований Фуше подтверждали его выводы.