Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

Шварцман был арестован в 1951 году, на следующий день после ареста главы МГБ В.С.Абакумова. Их сделали главарями «сионистского заговора» – предшественника «Дела врачей». Шварцман смертельно боялся пыток, сразу «во всем признался», но его все равно избивали до полусмерти. Его наговоры на себя и других были настолько фантастичны, что вызвали подозрение в помешательстве, но психиатрическая экспертиза этого не подтвердила. После смерти Сталина и прекращения «Дела врачей» сионистский заговор распался, однако выявилось, какими методами Шварцман добывал «признания» своих жертв. Судили его в марте 1955 года закрытым судом, свидетельские показания давали уцелевшие жертвы. Выплыло, между прочим, и то, как он, уже после войны, «сфабриковал дело на ответственного работника Министерства сельского хозяйства СССР Шлыкова Г.Н., превратив честного советского работника в американского шпиона»[809].

Шварцман был расстрелян. А «честный советский работник» Шлыков уловил перемену ветра и перелицевал себя в ученика и верного последователя академика Вавилова.

2.

«Альбац: Александр Григорьевич, скажите, Вавилов признал то, что ему инкриминировалось?

Хват: Я сейчас не помню: что-то он признал, а что-то нет… Дело надо смотреть… На протоколах делал свои вставочки – насколько я помню. Но шпионаж он не признал, насколько я помню <…>. Ну, когда делать, как говорится, было нечего, я давал ему бумагу – он сидел, писал.

Альбац: То есть он прямо у вас в кабинете писал? А в камере он не мог писать?

Хват: Нет, по-моему, не мог… И он написал примерно вот такую стопку. (Показывает толщину сантиметра 2–3.) Я всё это приложил к делу и в опись включил. И она была в конверте и в опись включена…»

В интервью с Евгенией Альбац Хват, как упоминалось, категорически отрицал применение к Вавилову «недозволенных методов следствия». Впрочем, не очень категорически. Сам-то он только шутил с Николаем Ивановичем, но за помощника своего Албогачиева не ручался: малограмотный, грубиян, нацмен…

В таблице капитана госбезопасности Миронова зарегистрировано 12 вызовов к Албогачиеву. Ни один из этих допросов не запротоколирован. Зато есть протоколы допросов, на которые вызывал Хват, но под ними стоят две подписи: Хват и Албогачиев. По странному совпадению, именно эти протоколы наиболее пространны: в них занесены показания Вавилова о своем вредительстве, о сообщниках. Вполне возможно, что Албогачиев участвовал и в других допросах: отсутствие подписи под протоколом не значит, что его не было.

Но вернемся к той ночи, с 14 на 15 августа, когда Хват обрабатывал арестанта на пару со Шварцманом.

«Вопрос: Чем занимался Ваш отец до революции?

Ответ: Мой отец, Вавилов Иван Ильич, до революции был совладельцем мануфактурной фирмы в Москве “Удалов и Вавилов”. Филиал этой фирмы был в Ростове-на-Дону.

Вопрос: К каким партиям или политическим группировкам принадлежал ваш отец до революции?

Ответ: Мне известно, что отец в 1905–1906 гг. был членом партии “Союз 17 октября”.

Вопрос: Где находился отец после революции?

Ответ: В 1918 году отец вместе с белыми из Ростова ушел за границу и с 1918 года по 1927 год проживал в Болгарии. В 1928 году он вернулся в СССР, где и умер в том же году Жил он последнее время в Ленинграде.

Вопрос: В период пребывания отца за границей вы с ним там встречались?

Ответ: Встречался в 1927 году в Берлине.

Вопрос: Следствию известно, что вы, будучи выходцем из буржуазной семьи, по своим убеждениям являетесь антисоветским человеком. Вы это признаете?

Ответ: Нет, не признаю.

Вопрос: Следствию известно, что вы, будучи по своим убеждениям антисоветским человеком, в течение долгого периода времени вели активную вредительскую и шпионскую работу, являясь руководителем антисоветской организации в возглавляемом вами научном учреждении и его филиалах на местах? Требуем правдивых показаний по предъявленным вам обвинениям.

Ответ: Антисоветской работой я не занимался и показаний по этому вопросу дать не могу»[810].

Это весь протокол! Всё, что два костолома сумели вынуть из обвиняемого за 5 дневных плюс 8 ночных часов! И ради этого майор Шварцман не спал ночь?!

Правда, имени Шварцмана под протоколом нет. Может быть, его не было на том допросе? Но в таблице Миронова, в графе «Кто вызывал», четко указано: «т. Шварцман с т. Хватом»[811]. Похоже, майор хотел поучить менее опытного старлея, как выжать из обвиняемого нужные показания, но обмишурился и не стал расписываться в своем бессилии.